Осколок ордена - Иван Козлов Страница 9

— А теперь — по заявкам родных и близких мне людей показываю трюк, который не имеет себе равных! Андрюха, оттащи бутылку подальше, метров за десять от меня, вон к тем кустам... правильно. Теперь ставь на горлышко шишку... Нет, что-нибудь поменьше... Спичечный коробок. Вот так. Отходи в сторону. Внимание... Вадик, играть туш — и смолкнуть... Отлично!

Гречихин обувается, поднимает нунчак над головой, как бы демонстрируя его почтенной публике, потом роняет, подфутболивает снаряд ногой, и тот летит в цель, не задев бутылку, сбивает коробок и зависает на кустах, в полуметре от притаившегося там Бориса. Студент ломанулся оттуда, как лось.

Хорошо, что троица не заметила этого, поскольку в ту самую секунду закричала «Ура!!!» и сразу перешла на припев любимой их песни про дачницу:

Ох да ах, ох да ах, ну какая разница,

Ох да ах, в четверг или пятницу,

Будет ваше платьице Ох да ах, все в цветах!

А дальше все было по науке: залили костер водой, убрали за собой весь мусор и потопали к домику, где их ждал ночлег. По Панину и Андрею вообще не скажешь, что они выпили. Идут, ведут серьезный разговор.

— Серегу в штаб перевели, Денис капитана получил, наш Буров еще один орден заработал.

— И по делу, — кивает Андрей. — Хороший мужик. А где Волин?

— Я им как-то не интересовался. Но ребята рассказывали, что с их стороны ему были обещаны неприятности, потому он не стал продлевать контракт, быстренько снял погоны и слинял. Может, на свою Украину подался...

А Мишку немного развезло. Заметно прихрамывая, он идет сзади, поет дурным голосом и старается пританцовывать:

Ну какая разница, четверг или пятница,

Ну какая разница... Хоп, хоп, хоп...

Ночь наступает тихая, звездная, они не торопятся в дом, садятся на крыльце. Панин говорит Андрею:

— Я, братишка, с утра на катере уплываю, а Мишка позже — пусть выспится и пешком через лес потопает. Там недалеко. Ты только, если можно, проводи его немного, нужную тропу укажи.

— Обязательно. Да и самому пройтись надо, говорят, колосовики уже появились.

Мишка продолжает петь — как на луну воет:

— Ну какая разница!..

2

В этот самый вечер Волин, как и обещал, свел Рассадина с человеком, который мог бы продать ему пару пистолетов. Человек этот был заслуженный, солидный, в звании полковник, по состоянию здоровья пару месяцев назад ушел в запас, разъезжает по Москве в прекрасной иномарке, не сегодня-завтра займет высокую должность... С таким стоит иметь дело.

Фамилия продавца оружия — Абрамов.

Он ведет машину по лесной, еле просматривающейся дороге, затем съезжает между чахлой осиновой порослью и останавливается прямо на краю оврага. Отсюда вниз идет тропа. По тому, как уверенно идет по ней Абрамов, Рассадин понимает, что места эти его новый знакомый знает хорошо. Спуск обещает быть нескорым, и Рассадин продолжает разговор, начатый в машине:

— Вообще-то дороговато вы берете.

— Товар того стоит. Во-первых, «чистый», во-вторых, предназначен для спецподразделений, а это значит, марка и качество на высоте. И потом, Константин Евгеньевич, хозяин — барин. Я ведь не торгуюсь: не подходит цена — раскланялись и разошлись.

— Другими словами, покупатель всегда находится?

Абрамов не хочет затрагивать щекотливую тему и прямо говорит об этом собеседнику:

— Сменим пластинку. А то я начну спрашивать, на какую такую охоту вы с нашими стволами ехать собираетесь?

Спустились на дно оврага, прошли метров сто, и оказалось, что они уже у места назначения. У крутой обрывистой стены Волин прикреплял мишени-силуэты, у ног его стоял чемоданчик. Увидел прибывших, скорым шагом направился к ним.

— Показывай, что там у нас, — говорит Абрамов.

Волин открывает чемоданчик. В нем лежат четыре пистолета.

— Вы два хотели брать, Константин Евгеньевич? За вами право выбора.

— А как мы проверим?

Абрамов перебивает его:

— Для начала показывайте, какие на вас смотрят, а потом и о пристрелке потолкуем.

Рассадин не привык к такому тону. Ему бы словами поиграть, поерничать, пошутить, анекдот какой к месту вставить — так легче понять человека, с которым затеваешь какое-то дело. А Абрамов был и остался служакой: в жизни, наверное, только устав и читал.

Константин Евгеньевич долго выбирать не стал, показал на два крайних справа пистолета.

— Сколько до мишеней? — спросил Абрамов Волина.

— Тридцать пять метров, Анатолий Сергеевич.

— Вас, господин Рассадин, такая дистанция устраивает?

— Вполне.

Абрамов кивнул. Волин взял два ствола, на которые указал покупатель, и, кажется, не целясь, с двух рук стреляет по мишеням.

— Десять выстрелов, — сказал Абрамов. — Я гарантирую, что в мишенях мы насчитаем десять пробоин. Идем проверять.

— Это лишнее, — покачал головой Рассадин. — И отсюда видно, что пули в цель летели.

— Нет, все надо делать по правилам. Вы платите деньги и должны убедиться, что никакого обмана нет. Да ведь и просто же интересно посмотреть на работу снайпера. Если не ошибаюсь, он у вас начал служить, не так ли?

— Так, — кивнул Константин Евгеньевич. — И я уже вижу, что не зря его пригласил.

Волин как и не слышал этих слов.

Подошли к мишеням, насчитали десять дыр, расположившихся кучно в центре силуэта.

— Предлагаю и два других ствола проверить, — Абрамов взял пистолеты, протянул оба Рассадину: мол, за тобой право выбора.

— Я только в тире, с воздушки, — хихикнул Константин Евгеньевич. — Но учиться, думаю, надо. В России без этого не прожить.

Отошли на те же тридцать пять метров, стали стрелять. К удивлению самого Рассадина, две его пули попали в цель. Абрамов не промахивался, хотя разброс пробоин был великоват. Он и сам это отметил:

— Без тренировок нельзя.

Теперь уже втроем стали подниматься к машине.

— А если бы я захотел еще что-нибудь приобрести, а, Анатолий Сергеевич?

Тот в своей манере, не тратя попусту слов, ответил:

— Называйте марку, калибр — потом уже и разговор будет.

3

Андрей вышел на крыльцо. Утренний туман еще парит над водой. Туманы — это к грибам. Час назад на моторке уехал Вадик, тогда туман был вообще плотный. Пятьдесят метров отплыли — и все, и нет их. Андрей еще вернулся, чтобы часик поваляться в кровати, Мишка тоже вроде бы поспать собирался, но нет — сидит за столом, сколоченным у летней кухни. Перед ним початая бутылка, вяленая плотва и открытая банка тушенки.