Истребитель снайперов - Иван Стрельцов Страница 9

Не особо располагая свободной наличностью, любовники согласились за тысячу евро в месяц сдать самую маленькую из трех кают на своем корабле любви.

Шатун практически не находился в арендованной каюте, но держал там кое-какие вещи, которые теперь необходимо было забрать.

Оба люксембуржца, в свое время закончив Сорбонну (где и полюбили друг друга), теперь подвизались на ниве журналистики. Рене, белокурый юноша с прозрачными голубыми глазами, писал об искусстве, в котором неплохо разбирался, о концертах звезд, о новых течениях в живописи и тому подобном. Его статьи охотно покупали толстые еженедельные журналы, что приносило пусть небольшой, но стабильный доход.

Его активный друг Максимилиан, круглолицый крепыш с наглой эспаньолкой, слегка выпуклыми карими глазами и приличным пивным брюхом, был коротко стрижен, а его руки и грудь украшали татуировки с каббалистическими символами.

Максимилиан писал обо всем, начиная с криминала и заканчивая большой политикой. Печатали его редко, а денег и вовсе не платили.

Спустившись в кубрик, Шатун застал обнаженных любовников, лежащих на широкой кровати под легкой льняной простыней. Судя по тому, что они курили одну сигарету на двоих, нетрудно было догадаться, что совсем недавно здесь состоялся акт любви.

Подумав о том, что появись он на несколько минут раньше, то смог бы нарушить идиллию, Владимир лишь хмыкнул и как ни в чем не бывало поздоровался в свойственной ему манере:

— Здоров, педики.

— Привет, натурал, — немного игривым тоном за двоих ответил Рене, протягивая недокуренную сигарету Максимилиану.

Панчук прошел через кубрик и остановился возле пластиковой двери своей каюты. Открыв ключом дверь, вошел внутрь. Здесь царил полумрак из-за зашторенного иллюминатора. Отдергивать штору Шатун не стал, он лишь включил верхний свет. Помещение было очень маленьким. Небольшая узкая койка, вдоль борта вмонтирован миниатюрный столик, на котором разве что можно было написать предсмертную записку, напротив койки располагался стеллаж, где были небрежно расставлены книги по искусству.

Вытащив толстую, в блестящем переплете, книгу по живописи Дрезденской галереи, Владимир увидел потайную дверцу, за которой находился портативный сейф. Маленький, похожий на игрушечный, титановый ключ бесшумно вошел в едва заметную замочную скважину и провернулся несколько раз вокруг своей оси. Шатун услышал характерный щелчок. Толстая дверца из высоколегированной стали легко открылась, представляя взору содержимое несгораемого ящика. Здесь были самые разнообразные вещи. Темно-синяя книжица с золотым гербом английской империи, под фотографией Владимира Панчука значилось имя Юджина Гранта. В прошлом году, посещая берега туманного Альбиона, Шатун на заброшенном кладбище небольшого городка неподалеку от Ливерпуля выписал с могилы фамилию некоего Гранта, его имя и дату рождения. Потом в мэрии без особых проблем получил копию свидетельства о рождении, по которой получить паспорт было и вовсе плевым делом. Этому трюку его научил один английский контрабандист, прячущийся за оградой Иностранного легиона от цепкой руки Интерпола.

Став «полноправным» гражданином Британской империи, Владимир легко приобрел небольшую ферму в Шотландии, спрятавшуюся среди поросших изумрудной зеленью гор, с прекрасным видом на море. Небольшой одноэтажный особняк, выложенный из «дикого» камня, с настоящей дубовой мебелью и камином, мог приютить на необходимое время. В случае, если ему начнут «жечь пятки» закон или недруги, он всегда мог там укрыться.

Кроме паспорта, в сейфе лежал нательный пояс с кармашками по всей длине, в которых находилось двадцать тысяч долларов, двадцать тысяч евро, десять тысяч фунтов стерлингов и две кредитные карточки «Америкэн Экспресс» и «Карт-бланш», каждая на пятьдесят тысяч долларов. В современном мире деньги — это все: и оружие, и еда, и ночлег, и транспорт, и многое другое. Только не всегда те или иные деньги подходят к месту и ко времени. Поэтому нужно быть готовым к любым условиям.

Под денежным поясом лежала кожаная пистолетная сбруя. В открытую кобуру был вставлен длинноствольный «штеер», настоящий раритет, австрийская модель выпуска девятьсот двенадцатого года. Заряжался, в отличие от современных пистолетов, не обоймой, а через открытый патронник из специальных кассет. Немного неудобно, но весьма оригинально. Этот антикварный пистолет Шатун добыл в Боснии во время одной из операций, с тех пор с ним не расставался.

Вытащив все содержимое из сейфа, паспорт сунул в карман пиджака, пояс закрепил вокруг талии под рубахой, сбрую с пистолетом и пятью запасными кассетами в чехлах надел под пиджак.

Закончив сборы, Владимир подхватил кейс и вышел из каюты. Однополые любовники уже успели к этому времени убрать постель и привести себя в порядок. Максимилиан вырядился в серый спортивный костюм, который плотно облегал его выпуклое брюхо, а Рене щеголял в цветастом шелковом халате.

— Мне необходимо уехать, — первым заговорил Панчук. — Поэтому я освобождаю каюту.

— Очень жаль, — недовольно буркнул Максимилиан. Ручеек из тысячи евро в месяц иссяк.

— Это вам. — Владимир вытащил из кармана толстую пачку по десять евро. — Так сказать, на месяц, пока найдете нового постояльца.

— Очень мило, — радостно воскликнул Рене, выхватывая деньги из рук Шатуна. Пачка тут же исчезла в безразмерных карманах его халата.

— Отлично, — улыбнулся Владимир и тут же добавил: — Не могли бы вы меня подбросить к аэропорту?

— Без проблем, дружище, — довольно осклабился Максимилиан и, хлопнув по заду своего любовника, громко скомандовал: — Отдать швартовы…

Оскорбленный Шатуном Панцирь, покинув бар, не уехал восвояси, а остался ждать, что же предпримет наемник дальше. Его просто распирало от желания поквитаться с медведеподобным киллером, второго оскорбления за один день он стерпеть не мог.

Сейчас, наблюдая за удаляющейся белоснежной яхтой, он высокомерно проговорил, обращаясь к сидящим рядом «быкам»:

— Запомните это корыто, думаю, скоро придется поговорить по душам с его хозяевами.

Кровь вокруг трупов, лежащих в неестественных позах, уже успела засохнуть, оставив на паркетном полу расплывчатые темные пятна.

Пятеро боевиков, столпившихся у входа, никак не могли осознать произошедшее. Все они прошли горнило карабахской войны, познали голод и холод нищей страны. Приехав в сытую, богатую Голландию, они не могли понять, для чего понадобилось их товарищу Карену убивать напарника, затем хозяина и, наконец, умирать самому. Ведь жизнь так прекрасна и полна самых радужных перспектив.

Охранники столпились у входа в тренажерный зал, не зная, что же предпринять, негромко переговаривались, то и дело оглядываясь по сторонам, ожидая команды.

Наконец дождались: во двор въехала золотистая «Альфа Ромео». Из салона выбрался начавший полнеть Серго Каспарян. Он унаследовал от отца-армянина большой орлиный нос и черные, как воронье крыло, жесткие кудрявые волосы, а от матери-узбечки темно-коричневую кожу, за что его часто принимали за латиноамериканца. Стараясь соответствовать этому имиджу, он и одевался соответствующим образом. Теперь Серго предпочитал вещи черного цвета, поверх которых навешивал тяжелую золотую цепь с массивным кулоном. На его пальцах красовалось несколько перстней с крупными изумрудами, а верхнюю часть лица закрывали солнцезащитные очки. Прислугу, охрану и даже отца он заставлял называть его не иначе, как Серхио, на испаноязычный манер.