Время вспомнить все - Андрей Воронин Страница 9

– Кино смотрю, в Москве живу все-таки, а не где-нибудь.

– А твой отец кто?

– В таможне работает, в аэропорту.

– Понятно. Серьезный, должно быть, мужчина.

– Серьезный, – сказал Шура. – Волнуется.

– Думаю, Шура, твой отец там, за оцеплением. – Забродов вышел из-за машины и стал метрах в двадцати напротив гаражных дверей. – Эй, Андрей, ты меня слышишь?

В гараже царила тишина. Затем скрежетнула дверь, приоткрывшись совсем на немного.

– Слышу, капитан.

– Тебя серьезно ранило?

– Автомат держать могу.

– Это хорошо. А крепко его держишь?

– Крепко, капитан.

– Руки не дрожат?

– Нет, не дрожат. Вы же сами учили, рука бойца не должна дрожать.

– И с кем ты воевать собрался?

– Ни с кем, – крикнул Андрей Сизов, – мы хотим с Витьком отсюда убраться подобру-поздорову, не хотим проливать кровь. Так что вы скажите им, капитан, чтобы они дурака не валяли, а приняли наши условия.

Все-таки две бочки бензина – это серьезно, будет настоящий крематорий, все сгорит, как в плавильной печи.

– Красиво говоришь, Андрей. Может, вам сигарет передать?

– Не надо.

– Тогда я пошел, – абсолютно спокойно, будто просто вел дружескую беседу, сообщил Забродов и не спеша отправился за угол дома, где его поджидали генерал Глебов, милицейский полковник и Андрей Мещеряков.

Расспрашивать о разговоре было бы глупо, все происходило на глазах, каждое слово слышали.

– И что? – только и спросил полковник Мещеряков.

– Погоди, время у нас есть. Главное сбить их с толку, вывести из того состояния, в котором они сейчас пребывают, – Забродов уселся на бампер машины и снизу вверх посмотрел на полковника в бронежилете. – Вы армянин, по-моему?

Тот насторожился. Обычно в приличном обществе о национальностях говорить не принято, тем более в Москве о том, что человек – кавказец.

– Я из Баку.

– Армянин?

– Да.

– Вот это и плохо, – в голосе Забродова не прозвучало ни презрения, ни ненависти, просто констатация факта. Человек – армянин, и это почему-то плохо.

– А то, что они русские – это хорошо? – в сердцах воскликнул милицейский полковник, показывая на гараж, в котором засели два спецназовца, ставшие террористами.

– Тоже плохо. Вот это-то и нехорошо, что судьба свела вас вместе. Мне все равно, кто вы по национальности, я людей по этому принципу не делю, но существуете-то вы в данной ситуации не для меня, а для них. А у этих ребят на лицах кавказской национальности крыша поехала. Они только услышат легкий акцент, рука сама к оружию тянется. Я не прав?

– В общем-то правы, – согласился полковник.

– Вот видите, а вы первым начали с ними через мегафон вести переговоры, и только усугубили ситуацию. Может быть, они уже и сложили бы оружие, ко мне-то отнеслись без всякой злости?

– Но это ничего не изменило ни там, ни здесь.

– Что за ребята эти школьники?

– Вот список, – полковник порылся по объемным карманам и подал распечатку.

Забродов пробежал его глазами. Там были только фамилии, имена и годы рождения.

– И тут не хорошо, – он наморщил лоб, – школа частная, дети богатых родителей. Для людей с неуравновешенной психикой – липшее раздражение. Да и дети привыкли чувствовать себя независимо, их заставить слушаться практически невозможно, только под стволом автомата.

– Стволы у них есть, – напомнил генерал Глебов.

Может быть, все продолжалось бы тихо, но майор привел троих в штатском, ими оказались люди из ФСБ. Ведь слух о террористах и об убийстве двух омоновцев был распространен по всем каналам спецслужб, и тут столкнулись интересы разных ведомств – ГРУ, ОМОНа и ФСБ.

Пока еще не было министров, но уже приехал один заместитель директора ФСБ. Он вел себя нагло, то, что говорят другие, его не интересовало, он привык слушать лишь себя.

– Вот когда в Буденовске Басаев со своими орлами-стервятниками..

– Послушайте, только не надо про Буденовок, – перебил Илларион генерала ФСБ.

Тот резко дернул головой, мол, кто это смел меня перебивать.

– Было бы чем хвастаться, как будто подвиг какой совершили.

– Мы сделали все…

– Лучше бы вы этого не делали, – куря сигарету, сказал Илларион.

Генерал Глебов тронул его за плечо, дескать, потише, капитан, тут люди с большими звездами, и лучше не встревать, тебя не за этим привезли сюда.

– Что вы собираетесь делать? – уже немного смягчившись, спросил замдиректора ФСБ, он обратился к генералу Глебову и полковнику ОМОНа.

– А что мы можем предпринять, там же дети.

– А если штурмовать?

– Их штурмовать бессмысленно, они сказали, что взорвутся. В гараже бензин, взрывчатка, оружие.

– Откуда оружие?

Генерал Глебов прикрыл глаза:

– Не знаете, генерал-лейтенант, откуда у них оружие? А откуда оружие берется в Москве? Откуда, вот скажите мне? Вот оттуда и у них.

В общем, какой был вопрос, такой и ответ.

Эфэсбэшник поморщился:

– Может, вызвать нашу группу захвата, как-никак люди опытные, с террористами имели дело не один раз.

– Не надо, – сказал Забродов, – сами справимся.

– Я вижу, как вы тут управляетесь. Уже три часа они в гараже, а дело не сдвинулось ни на сантиметр.

– Наверное, вы хотите, чтобы началась стрельба, чтобы гараж взорвался? Там, как-никак, генерал-лейтенант, семеро ребятишек.

– Было восемь, одного отпустили. Сволочи, мерзавцы! Повыучивали их на нашу голову!

– Это точно, – поддержал впервые за весь разговор эфэсбэшника Илларион Забродов. – На нашу голову. Ну да ладно, – он бросил окурок на землю, тщательно растер подошвой.

– У вас есть еще час, – сказал генерал ФСБ, – если ничего не сдвинется, я меняю людей, вызываю своих спецназовцев и мы разберемся с вашими мерзавцами так, как умеем.

– Погодите, – сказал генерал Глебов.

Андрей Мещеряков все время молчал, нервно покусывая губы. Он понимал, если кто и сможет что-то сделать, так это Илларион Забродов. Как и каким способом – Мещеряков не представлял. Но знал, у того в жизни все получается, если конечно, ему не мешают глупыми приказами и распоряжениями.

– Илларион, что ты собираешься делать? – нервно спросил Мещеряков.