Коронация, или Последний из романов - Борис Акунин

20 мая

Он погиб на моих глазах, этот странный инеприятный господин.

Всё произошло быстро, так быстро.

Одновременно с грохотом выстрелов егоотшвырнуло к канату.

Он уронил свой маленький револьвер, схватилсяза зыбкие перила и застыл на месте, откинув назад голову. Мелькнуло белое лицо,перечеркнутое полоской усов, и исчезло, завешенное черным крепом.

– Эраст Петрович! – крикнул я,впервые назвав его по имени и отчеству.

Или только хотел крикнуть?

Ненадежный настил качался у него под ногами.Голова вдруг мотнулась вперед, словно от мощного толчка, тело сталозаваливаться грудью на канат и в следующий миг, нелепо перевернувшись, ужелетело вниз, вниз, вниз.

Заветная шкатулка выпала из моих рук, удариласьо камень и раскололась, ослепительными искрами вспыхнули разноцветные гранибриллиантов, сапфиров, изумрудов, но я даже не взглянул на все эти несметныесокровища, посыпавшиеся в траву.

Из расщелины донесся мягкий, хрусткий звукудара, и я охнул. Черный куль, разгоняясь, покатился по крутому склону ипрекратил свое тошнотворное верчение лишь у самого ручья, безвольно уронил однуруку в воду и остался лежать так, лицом в гальку.

Я не любил этого человека. Может быть, дажененавидел. Во всяком случае, хотел, чтобы он раз и навсегда исчез из нашейжизни. Однако я не желал ему смерти.

Его ремеслом был риск, он всё время играл сопасностью, но я почему-то не думал, что он может погибнуть. Он казался мнебессмертным.

Не знаю, сколько времени я простоял так, одеревенелоглядя вниз. Должно быть, совсем недолго. Но время будто дало трещину,раскололось, и я провалился в эту прореху – туда, в прежнюю, безмятежную жизнь,оборвавшуюся ровно две недели назад.

Да, тогда тоже был понедельник, шестое мая.

В древнюю столицу Российского государства мыприбыли утром. В связи с грядущими коронационными торжествами Николаевскийвокзал был перегружен, и наш поезд по передаточной ветви отогнали на Брестский,что показалось мне со стороны местных властей поступком, мягко говоря,некорректным. Надо полагать, тут сказалась некоторая холодность отношений междуего высочеством Георгием Александровичем и его высочеством СимеономАлександровичем, московским генерал-губернатором. Ничем иным не могу объяснитьунизительное получасовое стояние на Сортировочной и последующий перегонэкстренного поезда с главного вокзала на второстепенный.

Да и встречал нас на перроне не сам СимеонАлександрович, как того требуют протокол, традиция, родственность и, в концеконцов, просто уважение к старшему брату, а всего лишь председатель комитета поприему гостей – министр императорского двора, который, впрочем, тут же отбыл наНиколаевский встречать принца Прусского. С каких это пор прусскому наследнику вМоскве оказывают больше почтения, чем дяде его величества, генерал-адмиралуроссийского флота и второму по старшинству из великих князей императорскогодома? Георгий Александрович не подал виду, но, думаю, был возмущен столь явнымафронтом не меньше, чем я.

Хорошо хоть ее высочество великая княгиня ЕкатеринаИоанновна осталась в Петербурге – она так ревностна к тонкостям ритуала исоблюдению августейшего достоинства. Эпидемия кори, поразившая четырех среднихсыновей, Алексея Георгиевича, Сергея Георгиевича, Дмитрия Георгиевича иКонстантина Георгиевича, помешала ее высочеству, образцовой и любящей матери,участвовать в коронации, наивысшем событии в жизни государства и императорскойфамилии. Правда, злые языки утверждали, что отсутствие ее высочества намосковских торжествах объясняется не столько материнской любовью, скольконежеланием исполнять роль статистки при триумфе молодой царицы. При этомпоминали прошлогоднюю историю с Рождественским балом. Новая императрицапредложила дамам августейшей фамилии учредить общество рукоделия – чтоб каждаяиз великих княгинь связала по теплому чепчику для сироток Мариинского приюта.Возможно, Екатерина Иоанновна и в самом деле излишне сурово отнеслась к этомуначинанию. Не исключаю также, что с тех пор отношения между ее высочеством и еевеличеством стали не вполне хороши, однако же никакого эпатирования в неприездемоей госпожи на коронацию не было, за это я могу поручиться. ЕкатеринаИоанновна может относиться к ее величеству каким угодно образом, но ни за чтоне позволила бы себе пренебречь династическим долгом без очень серьезнойпричины. Сыновья ее высочества, действительно, были тяжело больны.

Это, конечно, печально, но, как говорят внароде, нет худа без добра, ибо вместе с ее высочеством в столице остался весьвеликокняжеский двор, что существенно облегчало очень непростую задачу,стоявшую передо мной в связи с временным переездом в Москву. Придворные дамыбыли очень огорчены тем, что не увидят московского празднества и выражалинедовольство (разумеется, не выходя за рамки этикета), но Екатерина Иоанновнаосталась непреклонна: по церемониалу малый двор должен находиться там, гдепребывает большинство членов великокняжеского семейства, а большинствоГеоргиевичей, как неофициально именуется наша ветвь императорского дома,осталась в Петербурге.

На коронацию отправились четверо: сам ГеоргийАлександрович, его старший и младший сыновья, а также единственная дочь КсенияГеоргиевна.

Как я уже сказал, отсутствие господ придворныхменя только радовало. Управляющий двором князь Метлицкий и управляющийпридворной конторой тайный советник фон Борн лишь мешали бы мне заниматьсяделом, суя нос в материи, совершенно недоступные их пониманию. Хорошийдворецкий не нуждается в няньках и надзирателях, чтобы справляться со своимиобязанностями. Что же до гофмейстерины с фрейлинами, то я просто не знал бы,где их разместить – такую жалкую резиденцию выделил Зеленому двору (такназывают наш дом по цвету шлейфа великой княгини) коронационный комитет. Однакоо резиденции разговор впереди.

Переезд из Петербурга прошел благополучно.Поезд состоял из трех вагонов: в первом ехала августейшая семья, во второмслуги, в третьем необходимая утварь и багаж, так что мне постоянно приходилосьперемещаться из вагона в вагон.