Знак И-на - Татьяна Веденская

Моему любимому мужу Игорю. Без тебя этой книги никогда бы не было.

Представленное произведение является плодом воображения авторов. Все имена, события, места и обстоятельства вымышленные. Все совпадения случайны и ненамеренны.

Авторы выражают самую искреннюю благодарность всем тем, кто помогал и поддерживал их при создании этой книги, а именно:

Екатерине Шуршаловой за то, с какой легкостью ты заставила меня пересмотреть всю мою жизнь. To Trevor Toler for all the ideas we created together, especially the tin can trick. To Margarita Toler for all the crazy things we’ve done together, and for being my daughter. Анастасии Саенко за титаническое терпение и понимание, проявленные в период написания этой книги. Я всегда знаю, что могу на тебя рассчитывать. Дмитрию и Татьяне Макаровым за то, как неожиданно сплелись наши пути, и за ответ, который они дали на мучивший меня вопрос. To Trey Toler for always being there for us, and for our conversations and brainstorming. I hope you enjoyed it just like I did. To Michael Caton whose interview was very inspirational. To Toler Albright for the talks that always make me think of what’s really important. Павлу и Ольге Киселевым за бесценную информацию о том, как выглядит мир охотника изнутри. Моему бессменному литературному агенту Натану Заблоцкису за его здравый смысл и поддержку в момент, когда я затеяла «это безумие». Издательству ЭКСМО в целом и отдельно Екатерине Панченко за ценный совет, данный в очень нужную минуту, Екатерине Неволиной за терпение и понимание, с которыми она выносит меня. To Dr. Lennox E. Superville for becoming my friend in the moment I really needed a friend. To Justin Goodson for always giving me some new fascinating Real Life stories. We love you to death, buddy, lol. To James Higgins for all the small yet interesting things you told me about being a police officer. To Joseph Edwards for answering my questions and sharing my passion for badminton. Антону Саенко за криптовалюту и за умение читать. Компании «Айс Студия-Продакшн» за создание промо-ролика «История Альберта» и отдельно руководителю студии Анастасии Михайловой — ты всегда умудряешься достигать недостижимого и делать то, что невозможно. Режиссеру Гайдару Батырханову за его взгляд на историю И-НА. Виталию Лаптеву за исполнение роли Черного Воина, Юрию Бессонову за исполнение роли Альберта Стоуна. Сергею Михайлову за нескончаемый фонтан идей, особенно за «трейлер и закадровый голос». Инне Поцелуевой за информацию о хостелах.

Также авторы выражают благодарность всем тем, кто участвовал в мозговых штурмах, всем первым читателям И-НА и ее невольным редакторам и просто всем тем, кто был рядом:

Виктории Шуршаловой, Евгении Пчелкиной, Валерии Гусевой, Елене Ивановне Саенко, Анатолию Ивановичу Саенко, Евгению Владимировичу Демченко-Старшему (за выбор между человеком и лосем), Алдоне Кутрайте, Диляре Зайнеевой, Никите Киселеву и многим другим.

Отдельно — благодарность нашим друзьям из социальных сетей. Ваши письма и посты тоже порой становились источником вдохновения.

Отдельно выражаем благодарность Искусственному Интеллекту и Алгоритмам, позволяющим включить в работу над книгой Всемирный Разум.

Дохристианская письменность славян (докириллическая письменность) — письменность (возможно, руническая), существовавшая, по мнению отдельных исследователей, у древних славян до начала их христианизации и до создания глаголицы и кириллицы Кириллом и Мефодием.

Чудесное можно найти во всем, даже в темноте и тишине.

30 декабря

Деревня Благинино,

Тверская область

Местные жители потом говорили, что дом с самого начала был проклят, еще с постройки. А то, что его удалось потушить и он не сгорел дотла, так то даже хуже, куда страшнее пепелища. Кто-то даже добавлял себе под нос, что нужно пойти, облить все бензином и спалить до конца, к чертовой матери.

Очистительный огонь. Чтобы ничего не осталось, чтобы зло не просочилось, не впиталось в их чистую русскую землю, не перебросилось на других людей. Не от ненависти, говорили, а от страха. Даже и сам Иван Третьяков, хоть и всякое повидал за десять лет в полиции — работа такая, никуда не денешься, вся грязь земная проходит через их решето, — но и он выбежал на улицу, согнулся пополам и рвано дышал, пытаясь справиться с приступом тошноты. А потом не мог вспоминать без содрогания то, что увидел в ту ночь на пожаре.

Сгоревший дом стоял на краю деревни Благинино, последним в ряду бревенчатых изб и почти у кромки небольшого пролеска. Полная изоляция, ради которой многие москвичи покупали дома в этих местах, и Андрей Петрович Морозов не был исключением. Именно за эту тишину в свое время Морозов выбрал и так полюбил свой дом в Благинине. Говорил Ивану, что порой за три дня ни одной машины мимо его дома не проедет. В ту ночь одна машина все-таки проехала — собственный черный кроссовер Морозова, «BMW» с красивым номером из трех семерок стоял во дворе сгоревшего дома. Дорогой автомобиль смотрелся на фоне старых бревенчатых построек нелепо, как космический корабль на парковке «Ашана». На капоте черной машины лежали снег и пепел.

Около машины Ивана Третьякова и скрутило. Согнулся пополам, обхватил самого себя руками, словно испугался, что может развалиться на части, на атомы. Черно-белый мир наваливался на него, давил на виски. Бескрайний снег, лысые березы, гарь и пепел. Все проявлялось ярче и отчетливее, как фотография на старой фотографической бумаге. Воздух был обжигающе холодным, а бездонное небо переливалось и сияло мириадами звезд. Холодно и ясно. Глаза привыкли к темноте, и почерневшие стены морозовского сруба виднелись отчетливо. И крыша, провалившаяся внутрь по центру дома. Образовавшаяся дыра — как будто космическое чудовище выгрызло середину крыши огромными зубами. Внутри — выгоревшая вагонка, черные, в копоти, стены и мебель, залитая водой. О том, что было там, внутри, посредине комнаты с печью, Иван не хотел, но не мог не думать.

Там, в глубине комнаты, спокойно и величественно сидел, как на троне, обуглившийся мертвец. Поверить в то, что этот мертвец и есть Андрей Петрович Морозов, человек, с которым Иван надеялся отпраздновать Новый год, было невозможно. Его обугленные руки ровненько лежали на подлокотниках массивного кресла. Туловище сгорело тоже, но хуже всего дело было с головой, а точнее, с тем, что от нее осталось. Черный череп вместо лица. Пустой взгляд выгоревших глазниц. По телу Ивана Третьякова пробежали дрожь и какой-то первобытный, животный ужас, словно это на него посмотрела сама смерть. Внутри дома невыносимо пахло расплавленным пластиком, гарью и гнилью, все кругом было засыпано трухой и пеплом, но эта безмолвная черная фигура с ненормально прямой спиной и острыми коленями была страшнее всего. Поэтому и выскочил Иван на улицу. Не готов оказался, если к такому вообще можно оказаться готовым.