По метеоусловиям Таймыра - Виктор Кустов

По метеоусловиям Таймыра

Как ни молился в душе Антипин, ничего не помогло – над аэропортом висели тяжёлые облака, из которых лениво сыпался мокрый снег, и «аннушки» ровной шеренгой стояли на приколе. Но он всё-таки пошёл к справочной. Молоденькая дежурная оторвалась от журнала, привычно произнесла:

– По метеоусловиям все местные авиалинии закрыты.

– Надолго? – спросил он, хотя прекрасно знал, что на этот вопрос ему никто не сможет ответить, и, постояв, вернулся к рабочим.

– Загораем, – понятливо встретил его Харитонов. – Работа стоит, деньги идут… Так мы, с твоего позволения, начальник, отметим перелёт полярного круга…

Антипин обвёл взглядом рабочих, стоящих за спиной у Харитонова, буркнул:

– Только не до вытрезвителя.

– Обижаешь!.. – Харитонов прищурился. – Мы как миллионеры, в банке много, в кармане – шиш.

Он повернулся, вразвалку пошёл через зал на яркий указатель «Ресторан», и следом послушно потянулись остальные.

«Золотоискатели, так вас и растак», – уныло подумал Антипин, провожая взглядом сутулые спины в одинаковых, защитного цвета телогрейках. Крикнул вслед:

– Харитонов! В шесть у справочной жду!

– Замётано.

Антипин вышел на улицу.

Снег падал ещё гуще, не оставляя надежд пассажирам на скорый вылет. На горизонте смутно серели унылые пятиэтажки Алыкели и два виднеющихся вагона ждущей электрички. Махнуть бы в город к приятелям – и ожидания бы не заметил, помечтал он и с раздражением подумал о своей команде: накуролесят без него, за всё лето не расхлебаешь. Потом, с таким же раздражением, вспомнил начальство, оттянувшее вылет на два дня, а эти два дня – вот они и обернулись теперь июньской метелью.

Он курил, стоя под козырьком аэровокзала, провожая спешащих на электричку неулетевших отпускников. И завидовал им: пусть через день, два, неделю, но всё равно улетят они в свой длинный отпуск, на морские пляжи, под жаркое солнце, а у него пятый год лето проходит в тундре, пятый год купаться и загорать будет в бане да под кварцевыми лампами.

– Бородатенький, – потянула его за рукав намалёванная красавица в дублёнке. – Будь любезен, разреши сигаретку?..

Он вытащил из пачки две.

– Зачем? – Она скользнула пальцами по его руке. – Я сама могу тебя угостить…

Он оглядел когда-то красивое, а теперь уже помятое усталое лицо, стараясь поймать взгляд, но женщина отводила глаза и, кривя губы, шумно выпускала дым.

– Так я ведь, миленькая, ещё только туда, а не оттуда, так что… – он похлопал по планшету, – пустой ещё.

Она прищурилась, жеманно оттопыривая пальцы с зажатой сигаретой, постучала носком сапога по мокрому бетону; он усмехнулся – точь-в-точь, как скаковая лошадь.

– Ты мне нравишься. Когда обратно ждать?

– Когда пухлый станет, – он опять похлопал по планшету.

Женщина натянуто засмеялась, но не уходила, и Антипин спросил:

– Может, три рубля дать? Авансом.

– Я о таком мальчике всю жизнь мечтала.

– Помечтай ещё, девочка…

Он пошёл в зал, с горечью думая, что вот и здесь, у чёрта на куличках, появились ждущие девочки, с услужливым телом и цепкими пальчиками…

На выдаче багажа остались только его ящики, и дежурный, недовольно ворча, придирчиво сверил номера и вытолкнул их за перегородку. Антипин хотел попросить его помочь отнести багаж в камеру хранения, но передумал, стал таскать сам.

Потом опять вышел на улицу, хотя и так было видно, что снег не только не убавился, а повалил ещё пуще – ночь в аэропорту им была гарантирована. И хорошо, если только одна.

В маленькой гостинице мест не было, в ожидании, что кто-то вдруг съедет, в фойе томилась сонная очередь, и Антипин пошёл в комнату дежурного милиционера. Белёсому сержанту сказал, что по делу к старшему, и тот неохотно пропустил его к лейтенанту, пристроившемуся в маленьком закутке между камерой предварительного заключения и столом дежурного милиционера.

– Слушаю, – сказал лейтенант, отводя взгляд от окна.

Антипин протянул свои документы, потом пачку паспортов рабочих и, не ожидая приглашения, присел на стул. Тот полистал документы, недоуменно вскинул глаза.

– Так в чём дело?

– Контингент у меня, сами понимаете, – неторопливо начал Антипин. – И из мест заключения, и такие, что чудом там не побывали, а тут вот нелётная погода. В гостиницу их устраивать опасаюсь, да и мест нет, ну а в зале, сами понимаете, всё может случиться… Помогли бы с ночлегом, у вас вот свободно…

Лейтенант пристально посмотрел на Антипина, не шутит ли, но лицо у того было серьёзным, и произнёс:

– Попрошу ещё документы.

Антипин опять вывалил всё на стол. На этот раз лейтенант листал их гораздо дольше.

– Ладно, – возвращая паспорта, сказал он. – Учтём. Если часиков до двенадцати никого не посадим, переночуете в капэзэ, устраивает?

– Их всё устраивает.

– А вас?

– Меня тем более… Благодарю.

До шести часов Антипин побродил по залам, прочитал с первой до последней строчки трёхдневной давности «Известия». В шесть вечера у справочной никого не нашёл и поднялся в ресторан.

Рабочих он увидел в дальнем углу, в дымном тумане, и, пока пробирался к ним между тесно стоящими столиками, заметил и давешнюю «девочку». Она что-то нашёптывала заросшему грязной щетиной мужичку, ласково поглаживая обмороженные, со слезшими ногтями, пальцы. «Мальчик» пьяно улыбался.

– А, начальник… – поднялся навстречу Харитонов. – Садись, не побрезгуй.

Антипин придвинул свободный стул, выпил протянутую Харитоновым рюмку, закусил балыком.

– Красиво гуляете, – сказал он, оглядывая стол с початыми бутылками коньяка, водки, дорогими закусками.

– Напоследок… – ткнулся через стол пьяный Сёмушкин.

Харитонов положил ему на плечо руку:

– Отдыхай, Семён, отдыхай… Познакомься, начальник.

Антипин кивнул. Он уже давно разглядывал краснощёкого вербовщика, сидящего рядом с Харитоновым.

– Ну, как положено, за знакомство, – потянулся тот с рюмкой через стол, и Антипин чокнулся.

– Угощаем, значит, – сказал он вербовщику, и тот, нагло усмехнувшись, кивнул: «Угощаем».

«Знаем твоё угощение», – безмолвно продолжил Антипин, и тот так же безмолвно ответил: «а как же иначе?» И по тому, как блеснули его глаза, Антипин понял, что дело своё вербовщик считает сделанным и его, Антипина, совсем не боится.