Охота на гиену - Наталья Александрова

* * *

Сторож садоводческого кооператива «Одуванчик» МихаилПетрович Кузовкин вздохнул спокойно. Жена Антонина наконец-то уехала в город. Унее там дети, внуки, пускай занимается. А он тут живет с собакой. Женился он наАнтонине пять лет назад, когда умерла его старуха. Дом свой в большомжелезнодорожном поселке оставил сыну, а сам переехал в город, в ее квартиру. Ноне жилось ему там, делать нечего было. Поэтому и занялся дачей, у Антонины отпервого мужа остался участок и домик щитовой. Потом соседний участок ониприкупили, получилось двенадцать соток, он и завел огород большой, сад. А назиму стал наниматься в кооператив сторожем. Антонина сначала ворчала, а потомпоняла, что так всем лучше.

Теперь приезжает через три дня, продукты привозит и егообихаживает. Собаку из города привезла. Там для внука купили щенка породистого,а потом надоел он им, гадит много. Вот и привезли сюда, назвали Гарри.

Сейчас вырос большой, только дурной, всех любит. Сторож,конечно, никакой, так только, гавкнуть может. А он, Михаил Петрович, с ворамибороться и не собирается. Прежний председатель Федор Тимофеевич так и понимал.

"Дядя Миша, — говорил, — не лезь на рожон.Твое дело в милицию позвонить и хозяевам сообщить, что дом у них вскрыли.

А самому с бомжами драться — это ни к чему, голову надоберечь. И пусть те, кто много добра на даче оставляют, решетки ставят".

Хороший был председатель, что и говорить. Да и работник,каких поискать! Бывало, летом в шесть утра уже встанет, все польет и за работу.И чего они с женой не поделили? Правда, жена его, Сталина Викентьевна, та ещестерва. Уж так она доводила Федора Тимофеевича, и не описать.

Долго мужик терпел, потом лопнуло терпение, подал на развод.Стали имущество делить. Эта зараза уперлась, добром ни в какую не хочет, да унее еще дети от первого брака. Дочка-то ни на что не претендует, а сынок тожесволочь, похлеще мамаши. По судам таскались, раз семь уже суд был, один раздаже его хотел Федор Тимофеевич свидетелем выставить, да Антонина не позволила,может, и правильно. Квартира четырехкомнатная у них общая, а дача-то ведьвообще на Федора записана! Так нет, до чего достала эта Сталина мужика, чтоплюнул он на все, все здесь бросил и только на машине от этой заразы и уехал.Приходил прощаться, не могу, говорит, больше, дядя Миша, с ней лаяться, я,говорит, либо ее порешу, либо сам повешусь. Так и уехал, купил дом вНовгородской области, живет там один в тишине с собакой, в город и глаз некажет. Вот какая стерва попалась! Антонина перед ней чистое золото, хоть иповорчать, и попилить мужа любит.

А эта Сталина уже с новым председателем поругаться успела.Чего-то он ей там обещался привезти, но не довез. А сама дура дурой, участокзапустила. Бегает, суетится, а толку никакого. Орут только друг на друга мать ссыночком на все садоводство.

Дочка, Каринка-то, на дачу не ездит. Прошлой весной сталипарник ставить, купила Сталина какой-то новый, весь сборно-разборный. Нусобрали кое-как, посадили там все и уехали. А закрепили-то плохо. На следующийдень ветер поднялся, парник весь и улетел, да на участок Михаила Петровичапрямо на его Антонину и опустился! Та как заорет, а он сам чуть со смеху непомер. Тут соседи набежали, Антонину вытащили целую и невредимую, а парник он сампошел и на место привязал. Через неделю Сталина приехала, так еще ругатьсяприбегала, грядки ей, видите ли, потоптали. Спасибо бы сказала, дурында!

Михаил Петрович прислушался к далекому шуму электрички. Все,уехала Антонина.

Он ее до самой станции провожать не стал, потому что собакаГарька очень переживает, когда она уезжает, может и под колеса, и в электричкуза ней кинуться. Антонина хоть и пила ржавая, но Гарьку тоже очень любит, икостей ему всегда привозит, и вообще питания всякого. А недавно сообразилатоже, привезла этот «Педигрипал», что по телевизору показывают. Конечно, Гарькаэто барахло есть не стал. Но не пропало добро, они с соседом Витькой его спивом съели. Ничего пошел, солененький такой.

Вот у Витьки тоже своя беда: мать совсем рехнулась, козузавела. Летом-то еще ничего, хотя всех домашних его эта коза распугала,бодливая очень. А теперь уже холодно, все с дачи уехали, а мать все эту козупасет, да еще с козленком. И куда ее девать теперь, козу эту? Резать мать недает, да и мясо у козы невкусное, а в город ведь с собой тоже не возьмешь. Матьсобирается здесь зимовать с козой, а Витька должен каждую неделю сюдаприезжать, продукты привозить! А у него работа, да и сам не молоденький, подшестьдесят уже. Но разве старухе в восемьдесят шесть лет что-нибудь докажешь!Хочу козу — и все тут! Приходил Витька, просил слезно: дядя Миша, прирежь хотькозленка, а мясо пусть Гарька съест. Он отказался, много живности у негобывало, когда в поселке жили, и корову держали со старухой долго, но резать животныхон никогда не мог, всегда мужика звали из соседнего села, тот мастер был. Такчто ушел Витька ни с чем. А тут новое дело: козе срочно козел понадобился!Иначе молока не даст, а без молока уж козу держать — это совсем дураками надобыть. Разузнал Витька, козел есть в Борщевке, а до нее три километра. Это еслипо тропинке через лес, а если по шоссе, то и все пять будет. Вот и думай: то ликозу в Борщевку везти, то ли козла к нам, то ли пешком козу вести и свидание скозлом посреди леса назначать. Да еще козлу платить надо, то есть —тьфу! — хозяину, конечно.

Но Витька всю жизнь у мамаши под каблуком, мамаша, конечно,грозная бабка. Витька сам дежурит на складе в таможне сутки через трое ссобакой. Собака у него не чета Гарьке, кавказская овчарка, так и онаАндроновну, Витькину мать, боится. Витька собаку летом в городе держит. Ох ужэти бабы!

Размышляя так, Михаил Петрович разделся, снял сапоги всенях, повесил сушиться ватник у печки, вымыл руки и поставил чайник на плитку.Затем он достал из банки соленых огурчиков, снял с плиты теплый чугунок скартошкой, вынул из холодильника шмат привезенного Антониной сала, нарезалнесколько тонких ломтиков. Потом он достал тщательно спрятанную от Антониныбутылку «Смирновской». Мужик с дальнего конца садоводства попросил врезатькакой-то хитроумный замок и расплатился поллитровкой.

Антонина не возражала, когда он подряжался на мелкие работы,но велела брать деньгами.

А зачем ему здесь деньги? А так жизнь веселее. Гарьказавозился в сенях, царапнул дверь. Ладно уж, заходи в тепло!

Михаил Петрович сел за стол, аккуратно отмерил одну третьводки в стакан, остальное завинтил пробкой и убрал в тайное место. Он некакой-нибудь пьяница, чтобы в одиночку надираться, он свою норму знает.

Бутылки ему как раз на три дня хватит, а там Антонинаприедет, все равно выпить не даст.

Отрезав большой ломоть хлеба и натерев его чесноком, МихаилПетрович поднял стакан.., и в это время раздался топот, треск сучьев, хлопнуладверь, и на пороге возникла Антонина собственной персоной. Вид ее был ужасен.Головной платок сбился на сторону, из-под него торчали спутанные космы.