Кот да Винчи против Зызы - Катя Матюшкина

Дело № 1. Улыбка Анаконды Пролог. Похищение картины

«В эфире — главная радиостанция Звериного города. Сенсация! К нам прибыла знаменитая картина-загадка „Улыбка Анаконды“! Известно, что в картине кроется необычайная тайна. Тот, кто разгадает ее, получит несметные сокровища!

Картина выставлена на всеобщее обозрение в Кукушкинском музее. Через несколько минут сова Угуха перережет ленточку, и первые посетители смогут пройти в музей… Хотя поступила информация, что через оцепление уже прорвались преданные поклонники искусства: мышь и еще какое-то крупное рыжее животное».

Зажглись экраны телевизоров, заговорили радиостанции, закаркали вороны, рассказывая о самом потрясающем событии года.

Вокруг музея собралась толпа. Звери взволнованно шептались, некоторые принесли с собой калькуляторы, гадальные карты, хрустальные шары, а один очень хитрый цыпленок привел ученого дедушку.

Больше всего на свете три маленьких мышонка — Пик, Бубуша и Чуча — мечтали разгадать тайну картины, разбогатеть, и тогда, может быть, их дядя Зыза, пропавший давным-давно, вспомнит о них и вернется.

Но мышата даже не представляли, какие приключения принесет им эта картина.

Заиграла музыка. Под лапоплескание на площадь выехал совомобиль. Звери расступились, пропуская красивую машину. Дверца отворилась, и оттуда показалась графиня старого дуба сова Угуха. В одном крыле она сжимала большой кошелек, а в другом — маленькие крыльякюрные ножницы.

И вдруг…

Бах! Ба-ба-бах! С ужасным грохотом обрушились стены Кукушкинского музея. Поднялось облако пыли. Город вздрогнул. Взлетели в небо птицы, а один страус попытался спрятать голову в булыжную мостовую, отчего его голова приобрела модную квадратную форму.

Когда пыль рассеялась, стало видно, что от музея осталась только груда обломков. Толпа поредела, многие звери испугались шума и убежали.

— Что случилось? Что случилось? — спрашивали все друг у друга.

— Я видела, как в музей вбежал мышонок, а за ним гнался огромный рыжий кот! — рассказывала белка Бряка, прижимая к груди трясущиеся лапы.

— Бедный мышонок! — воскликнула мошка Жужа. — Это, наверное, был безумный кот-мышеед. Он поймал бедняжку и разрушил музей!

— Ужас! — эхом прокатилось по площади.

Послышались всхлипывания, кто-то громко за рыдал.

— Я хочу домой! — заныла мышка Чуча. — А вдруг этот мышеед вылезет и набросится на нас?

И тут случилось чудо. Из-под обломков раздался хриплый кашель, и на поверхность выбрался мышонок. Вернее, это был даже не мышонок, а вполне взрослый мышище. В лапах он держал уцелевшую картину.

— Смотрите! Грызун спас картину! Это — герой! — истошно завопила лошадь Чага и уже собралась броситься к нему, но неожиданно мышище пронзительно закричал:

— Стойте и не двигайтесь! Я — коварный и неповторимый Зыза! Я вернулся, чтобы разрушить музей! И не остановлюсь на этом! Смотрите все — я украл вашу знаменитую картину и разгадаю ее тайну сам! Но это не все! Я заберусь в каждый дом, в каждую нору! Все переломаю, везде набезобразничаю! А если кто попытается мне помешать, то, ух, что я с ним сделаю! И ни один кот не остановит меня, будь он хоть трижды гением!

— Это же наш дядя! — ахнула Чуча. — Он стал злодеем!

— Какой кошмар! — хором запищали Пик и Бубуша и постарались затеряться среди зверей.

Тем временем Зыза хотел устрашающе топнуть лапой, но, оступившись, упал за огромный обломок колонны.

— Пи! — очень грозно запищал он, потом показался тощий кулак, которым Зыза потряс в воздухе.

— Лови его! — не слишком-то уверенно крикнула лошадь и села на землю.

Но было поздно. Зыза скрылся и унес неизвестно куда величайшую ценность — картину «Улыбка Анаконды».

— Ой, а как же огромный рыжий кот?! — вдруг вспомнила белка Бряка. — Значит, кот не был злодеем, он погнался за этим ужасным Зызой, чтобы предот вратить преступление? Но где же он сейчас?

Звери бросились разбирать завал, но кота там так и не нашли. Подъехала «Ветеринарная помощь».

А мышата Пик, Чуча и Бубуша так перепугались, что не придумали ничего лучше, как пойти бояться домой. Все-таки за закрытой дверью бояться намного безопаснее.

На город опустилась ночь. Все попрятались по своим жилищам, позакрывали окна и двери, погасили свет, словно и не жил никто в Зверином городе вовсе. А все потому, что где-то меж домов крался коварный Зыза и готовился к новому преступлению!

Но больше всех боялись три маленьких мышонка — Пик, Бубуша и Чуча. Они сидели в своем домике на окраине города, напряженно всматриваясь через небольшое окно в ночную тьму, и тряслись от страха. Не идет ли кто к ним? Не несет ли с собой огромную пушку?

Конечно, они заперли дверь на все замки и в придачу подперли ее палкой, плотно закрыли окно, чтобы оно не распахнулось от ветра, и теперь никто не мог пробраться в дом, даже если бы очень захотел. Но все равно мышата чувствовали: вот-вот произойдет что-то такое, что навсегда изменит их жизнь. И это что-то не заставило себя долго ждать…

Внезапно поднялся ветер. Ветки растущего рядом дерева ударили о стекло, и мышата увидели, как над домами, отчаянно взмахивая крыльями, пронесся темный силуэт. Он сделал круг над пустырем, поднимаясь все выше и выше, и вдруг одно крыло отвалилось. Силуэт закувыркался в воздухе, судорожно дергая оставшимся крылом, и, подхваченный мощным порывом ветра, улетел куда-то вверх, пропав из виду.

Мышка Чуча так испугалась, что закрыла глаза лапками.

— Как ты думаешь, кто это был? — нахмурился Бубуша.

— Не знаю, — пробормотал самый маленький мышонок Пик. — Может быть, Зыза научился летать?

— Что ты! Как же он может летать, если он мышь?!

— Понятия не имею, только все это мне очень не нравится!

Чуча еще минутку постояла с закрытыми глазами, но ничего плохого не происходило, и она опустила лапки.

И вдруг раздался оглушительный треск.

Домик заходил ходуном, и к ним в комнату, пробив дырку в потолке, упало какое-то огромное животное.

Мыши в ужасе заметались, а потом сбились кучкой в углу.

Немного успокоившись, мышата разглядели, что среди обломков досок лежит огромный рыжий кот. Глаза его были закрыты, а лапы бессильно раскинуты в стороны. Кот не шевелился. Мыши смотрели на него не отрываясь, но кот лежал все так же неподвижно.