Тайна совещательной комнаты - Леонид Никитинский

Моей жене Галке, единственной, которая знала, что я могу написать роман, когда этого не мог знать еще никто, и меньше всех я сам

Сюжет основывается на нескольких подлинных судебных историях, известных автору как журналисту, но все остальное является плодом его вымысла как литератора

Познаете истину, и истина сделает вас свободными

Четверг, 11 мая 2006 года, 12.00

Анна Петровна Мыскина подсчитала, что почистить восемь галстуков у нее в химчистке — это как раз и будет ее месячная зарплата. Или еще можно за те же деньги восемь раз почистить один галстук. Директор, раздражавший ее своей молодостью, полным отсутствием интереса к ней самой и тем, что говорил по-русски с акцентом, появлялся здесь раз в день, иногда дважды, и называл эту застекленную конуру с прилавком и вешалками «офисом». Во время смены (а работала она через день) Анна Петровна имела право отлучаться из «офиса», не считая получасового обеда, не более чем четыре раза по десять минут — до туалета и обратно. Зато и работы в течение дня было не так много.

Галстуки и пиджаки или, весной, как сейчас, дубленки чаще всего приносили молодые и красивые женщины — жены, а иногда уже пожилые и одетые похуже — видимо, домработницы. Анна Петровна тоже могла бы быть на их месте, таскать наволочки в прачечную или галстуки в химчистку. Но что-то ее никто не звал. Иногда приглашали вымыть окна и убраться в квартире, но редко чаще одного раза в один и тот же дом, и она недоумевала, почему так, ведь убиралась она хорошо и, боже упаси, никогда не воровала. В последний раз, в апреле, когда она вымыла окна, вот такая молодая и красивая хозяйка велела ей снести на помойку старые вещи, оставшиеся от умершей свекрови. Анна Петровна спросила разрешения взять себе пальто, предназначенное на выброс, и несколько мотков шерсти. «Да, конечно, мне все равно», — сказала хозяйка, уже запирая за ней. А надо сказать, если что и умела Анна Петровна делать замечательно, так это вязать. Она могла связать вообще все, что хочешь. И нитки были отличного качества; там была зеленая, желтая и красная шерсть, да еще Анна Петровна распустила синюю кофту, которую почти не носила, и теперь, когда не сдавали галстуки — а днем они их почти и не сдавали, — она вязала сыну свитер, пряча клубки под прилавком.

Начала, естественно, со спинки: полоска синяя — полоска зеленая. Спина у сына была уже здоровенная, а мозгов-то еще не было совсем. Будущий узор на груди из желтой и красной шерсти (ее было немного) с сыном еще только обсуждался. Он сказал, раз есть красная, пусть будет вампир с клыками. Наверное, шутил так. Как бы его вообще убедить носить этот свитер? Надеть-то у него было не так много чего, и, может быть, все-таки потом прибавится мозгов. Ну, это еще будет видно. Анна Петровна представляла себе, что на груди будут рыбки: еще один моток недорогой голубой шерсти она уже приметила в отделе наверху. «Офис» химчистки находился на первом этаже огромного магазина, здесь было чисто и всегда хорошо пахло только что вычищенными вещами, а через стеклянную стену приглушенно слышалась музыка и объявления, и видны были, как в аквариуме, красивые молодые женщины с тележками. Анна Петровна опасалась, что директор, если увидит спицы и клубки, запретит вязать на работе, но он уже видел, потемнел, но потом секунду подумал и промолчал — как ей показалось, с акцентом.

Пятница, 12 мая, 11.00

Виктория Эммануиловна поскребла подпись на документе длинным и ухоженным ярко-оранжевым ногтем просто по привычке демонстрировать всем свои ногти, которые она красила каждое утро и порой в довольно неожиданный цвет.

— Могла бы уж и сама приехать из Лондона, — сказала она, не поднимая глаз, — Мы ведь с ней были знакомы когда-то, лет пятнадцать назад, она мне помогала шубу купить на рынке, они тогда все дружили, мы даже были у этого Лудова в гостях в Пекине, но с тех пор я изменилась, и он меня, конечно, не помнит.

Человек, сидевший напротив нее, молчал. Она не поднимала глаз, но знала, что сейчас он улыбается. Лицо… Лицо бритое, да какая разница, какое у него было лицо, она бы и сама уже сумела сделать такое же. А вот голос был необыкновенный, мягкий, таким хорошо по радио рассказывать сказки, и все малыши будут сидеть, как завороженные. Надо же, что раньше было важно у них для карьеры, как их дрессировали, молодым-то куда теперь до старичков, если даже они и генералы.

— Могла бы уж и сама приехать, — еще раз сказала Виктория Эммануиловна — ей было все же интересно знать, что он ответит.

— Она не может приехать, — мягко сказал ее визави. — Может, они уже и не живут?

— Он уже не живет, — поправил собеседник.

— Да бросьте вы!.. — сказала она, убирая доверенность в папку. — Я вообще специалист по авторскому и международному частному праву, вы вынуждаете меня, адвоката, выступать фактически на стороне обвинения, я рискую репутацией в профессиональных кругах. Но еще и идиотку из меня делать — это уж слишком.

— Вы не обвинитель, вы представитель семьи потерпевшего в суде, — успокоил ее собеседник, — Вы знаете абсолютно все, и только вы. Даже полковник Кириченко, руководивший расследованием этого преступления, не знает всего, да в этом и нет необходимости. Вообще, он неглупый, хотя и молодой, но он не может выступать в суде, а тут важно, чтобы в суде человек вашего уровня контролировал весь процесс. У вас есть еще государственный обвинитель, Эльвира Витальевна, вы подружитесь с ней.

— Я с ней уже познакомилась, она не произвела на меня впечатления подготовленного во всех отношениях специалиста.

— А в прокуратуре сейчас таких и нет. — Голос с богатыми модуляциями позволил себе едва заметную усмешку, — Но это и не нужно. Говорят, зато она производит очень положительное впечатление на присяжных.

— На присяжных? Зачем? — удивилась Виктория Эммануиловна, — Лудов не пойдет к присяжным. Убийство для них будет выглядеть убедительно, а по хозяйственному делу ему, богатенькому, идти к присяжным — это вообще безумие.

— Если не пойдет, то вы вообще там будете не нужны. Но он советовался в камере насчет присяжных, у нас есть информация, я поэтому вам и позвонил. Его дело будет вести адвокат Елена Львовна Кац, вы знаете такую?

— Ну конечно… — сказала Виктория Эммануиловна, не сомневаясь, что и они тоже обо всем справки уже навели, — Это очень опытный и умный адвокат. К присяжным? М-м-м… Когда я в молодости еще вела уголовные дела, никаких присяжных не было и в помине. А вообще я адвокат бизнеса, я уже давно не публичный человек.

— Что вы хотите сказать?.. — И, поскольку она не ответила, собеседник продолжал: — Вам совершенно не надо быть публичным человеком. Все сделает прокурор. Мне ее тоже показывали; представляете, у нее во-от такой бюст… Чтобы только ничего лишнего она там не болтала. У Кириченко в бригаде работает еще подполковник Тульский из угрозыска, очень опытный сотрудник, у него будет кто-то свой среди этих присяжных. Тульский будет вас держать в курсе изнутри, а ваша задача — общий контроль за ходом процесса. Вам не надо там никаких медалей зарабатывать.