Стеклянный дом - Кристина Ульсон

Посвящается Пиа

В кино убийцы всегда такие чистенькие. Я покажу, какое это тяжелое и грязное дело – убить человека.

Альфред Хичкок

Когда на экране появляются первые кадры, она еще не знает, что именно ей предстоит увидеть. Тем более не подозревает, какие ужасные последствия этот фильм и принятое ею в связи с ним решение будут иметь для всей ее последующей жизни.

Проектор она поставила на журнальный столик, экран наскоро отыскала в кладовке и установила посреди комнаты. Чтобы луч падал под нужным углом, пришлось подложить под передние ножки книгу – «Постель для мертвого» [1]Айры Левина ей подарила на Рождество подруга, но она пока так и не решилась ее открыть.

Звук перематывающейся пленки напоминает стук града по оконному стеклу. В комнате темно, она одна в доме. Не может объяснить, почему этот фильм с самого начала возбудил в ней такое любопытство. Она не помнит, чтобы ей доводилось смотреть его раньше, – может быть, дело в этом. Или интуиция подсказывает, что его скрывали не без причин.

На первых кадрах видно помещение, которое ей хорошо знакомо. Освещение слабое, объектив плохо настроен на резкость. Кто-то завесил все окна простынями, однако дневной свет все равно пробивается. Окон много, они доходят до самого потолка. Фильм продолжается, изображение становится резким. Открывается дверь, входит молодая женщина. Замирает на пороге в неуверенности, потом, кажется, что-то произносит. Смотрит в сторону камеры, нерешительно улыбается. Картинка слегка смещается, и становится ясно, что камера не стоит на штативе – кто-то держит ее в руках. Женщина заходит, закрывает за собой дверь.

При виде закрывающейся двери ей вдруг становится ясно, где снят фильм – в беседке в саду ее родителей. Сама не понимая почему, она начинается дрожать. Хочет отключить проектор, но руки не повинуются.

Но тут дверь беседки снова открывается, и входит мужчина в маске. В руках у него топор. Увидев его, женщина кричит и пятится. Она чуть не запутывается в одной из простыней – мужчина хватает ее за руку, чтобы не вывалилась из окна, и тащит на середину комнаты. Камера подрагивает.

Дальше происходит нечто невообразимое. Мужчина замахивается топором и опускает его на грудь женщины – раз, еще раз. Потом выхватывает нож и продолжает наносить удары – господи боже! Вскоре жертва неподвижно лежит на полу. Проходит одна, две, три секунды – и пленка обрывается. Проектор нетерпеливо трещит, ожидая, что его отключат и перемотают бобину на начало.

Но она не в состоянии этого сделать. Остановившимся взглядом смотрит на пустой экран. Что такое она сейчас увидела? Непослушными пальцами отключает наконец проектор, перематывает пленку и прокручивает запись еще раз. И еще.

Она не уверена, что фильм подлинный, однако это не имеет значения. Содержание отвратительно, а мужчину в маске она узнала уже во время второго просмотра. Когда все это снято? Кто эта женщина? Где находились ее родители, пока кто-то оккупировал их беседку, завесил окна и использовал ее для съемок этого жуткого фильма?

Уже спускаются сумерки, когда она наконец принимает решение. Вопросов больше, чем ответов, но это не влияет на ее выбор. Когда он вставляет ключ в дверь и выкрикивает: «Привет, любимая!» – она уже давно все определила.

Она никогда не будет ничьей «любимой».

И у ее ребенка не будет отца.

Цитата из допроса свидетеля Алекса Рехта

01.05.2009

«Больше половины жизни я проработал полицейским и многое повидал. Но это – самый чудовищный случай из всех, с которыми мне доводилось сталкиваться. Это кошмарный сон, кромешный ад. Страшная сказка без малейшего намека на счастливый конец».

1

Примерно через час после того, как солнце поднялось над горизонтом, Йорген впервые в жизни увидел труп. Обильный снег, выпавший зимой, и весна с многочисленными дождями размягчили землю, подняли уровень водоемов. Дождь и ветер совместными усилиями сметали землю с мертвого тела слой за слоем, и в конце концов среди камней и древесных корней образовалась глубокая яма.

Впрочем, целиком труп виден не был. Откопал мертвую женщину пес. А Йорген в полной растерянности стоял посреди рощи.

– Пошли, Сванте!

Ему всегда это плохо удавалось – сделать так, чтобы его услышали, внушить уважение. Не раз указывал ему на это начальник в бесконечных беседах, и именно по этой причине от него ушла жена.

– Ты занимаешь так мало места – просто человек-невидимка какой-то! – сказала она ему в тот вечер, собирая вещи.

И вот теперь он стоял посреди чужого леса с чужой собакой. Сестра настояла, чтобы он пожил у них, пока будет приглядывать за Сванте. Ведь речь шла всего о неделе – и вряд ли для Йоргена имеет значение, где он проведет столь короткое время.

Она ошибалась – Йорген ощущал это всем телом. Для него имело огромное значение, где жить. Ни ему, ни Сванте это решение не принесло радости.

Слабые солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев, освещали блестящие стволы над золотистыми полянками. Все было тихо и спокойно. Благостную картину нарушал только Сванте, остервенело копавшийся в яме. Передние лапы колотили по земле, как барабанные палочки, комья летели во все стороны.

– Иди сюда, – снова попытался приструнить собаку Йорген.

На этот раз его голос звучал строже. Однако пес остался глух к его увещеваниям – теперь он начал скулить от усердия и возбуждения. Йорген глубоко вздохнул. Тяжело шагая, он подошел к Сванте, неуклюже похлопал его по спине:

– Послушай, приятель, нам пора домой. Мы ведь уже были здесь вчера. И завтра можем снова прийти.

Он сам слышал, как нелепо звучали его слова – будто разговаривал с маленьким ребенком. Однако Сванте – далеко не ребенок. Он взрослая овчарка весом в тридцать килограмм, унюхавшая нечто куда более интересное, чем усталый брат хозяйки, переминающийся с ноги на ногу на моховом ковре.

Йорген снова протянул руку – на этот раз, чтобы взять собаку на поводок. Они пойдут домой, пусть даже ему придется всю дорогу тащить Сванте за собой.

– Ты должен показать ему, кто здесь главный, – объясняла ему сестра. – Говорить четко.

Щебетание птичек отвлекло Йоргена, взгляд заметался среди стволов. Его охватила внезапная тревога: а вдруг рядом кто-то чужой?

Щелкнул карабин, Сванте оказался на поводке, и в этот самый момент, собираясь с силами для последнего рывка, чтобы увести собаку домой, Йорген заметил, что пес выкопал обрывок полиэтилена. Сванте рвал зубами какой-то пакет, и большой кусок остался у него в зубах.