Шерлок Холмс в Тибете - Джамьянг Норбу

* * *

Роман основан на воспоминаниях

Хари Чандры Мукарджи, кавалера ордена Индийской империи, Ч. К. О., Рай Бахадура, члена Академии наук Великобритании (Лондон), члена Британского Королевского Географического общества (Лондон), обладателя медали основателя Общества, члена-корреспондента Императорского археологического общества Санкт-Петербурга, ассоциированного члена Бенгальского Королевского общества исследователей Азии (Калькутта), пожизненного члена Брахмо Сомадж (Калькутта)

Итак, два года я путешествовал по Тибету, посетил из любопытства Лхасу и провел несколько дней у далай-ламы. Вы, вероятно, читали о нашумевших исследованиях норвежца Сигерсона, но, разумеется, вам и в голову не приходило, что то была весточка от вашего друга.

Шерлок Холмс

«Пустой дом»

Но разве сама наша жизнь не жалка и никчемна?.. Мы тянемся к чему-то. Мы что-то хватаем. А что остается у нас в руках под конец? Тень. Или того хуже: страдание.

Шерлок Холмс

«Москательщик на покое»

Мандала (тиб. «Кьил-кхор») – священный круг, обрамленный лучами света, или место, полностью очищенное от преходящих и двойственных мыслей. Переживается как бесконечно широкая и чистая сфера сознания, где спонтанно являют себя божества… Мандалы следует рассматривать как внутренние картины целостного (неделимого) мира; это творческие первичные символы эволюции и инволюции Вселенной, возникающей и исчезающей по одним и тем же законам. Отсюда недалеко до рассмотрения мандалы как творческого начала в отношении внешнего мира, или макрокосма, вследствие чего она становится центром существования.

Детлеф Инго Лауф

«Тибетское священное искусство»

Время от времени Господь создает людей – ты один из них, – которые жаждут бродить с опасностью для жизни и узнавать новости: сегодня – о каких-нибудь отдаленных предметах, завтра – о какой-нибудь неисследованной горе, а послезавтра – о здешних жителях, наделавших глупостей во вред государству. Таких людей очень мало, а из этих немногих не более десяти заслуживают высшей похвалы. К этому десятку я причисляю и бабу.

Редьярд Киплинг

«Ким»

Когда все умрут, тогда только кончится Большая Игра. Не раньше. Выслушай меня до конца.

Редьярд Киплинг

«Ким»

В последние годы на свет появилось так много неопубликованных рукописей доктора Уотсона (обычно их находят в какой-нибудь «потертой жестяной шкатулке» в подвале одного из банков «Кокса и Компании» на Черинг-Кросс), что читатель, несмотря на свойственное ему долготерпение, наверняка отнесется к известию о том, что открыта еще одна рукопись о Шерлоке Холмсе, с подозрением, а то и с явным скептицизмом. Таким образом, я должен просить читателя снизойти и не выносить суждений до тех пор, пока он не прочтет это короткое объяснение, касающееся того, как, прежде всего благодаря не вполне обычным обстоятельствам моего рождения, я стал обладателем этого странного, но правдивого повествования о двух наиважнейших, но до сих пор нигде не освещенных годах жизни Шерлока Холмса.

Я родился в семье преуспевающего купца в городе Лхасе, столице Тибета, в 1944 году – в год Деревянной Обезьяны. Мой отец был проницателен, а поскольку он много путешествовал по делам и бывал в Монголии, Туркестане, Непале и Китае, ему лучше прочих тибетцев было известно о том, насколько хрупко положение нашей счастливой, хотя и отсталой страны. Сполна отдавая себе отчет в преимуществах современного образования, он отправил меня в иезуитскую школу в городе – климатической станции Дарджилинг в Британской Индии.

Сперва жизнь моя в колледже Святого Иосифа была одинока, однако по мере освоения английского языка у меня появилось много друзей. Но главным моим открытием стали книги. Подобно предыдущим поколениям школьников, я зачитывал до дыр творения Дж. А. Генти, Джона Бухана, Райдер-Хаггарда и У. Э. Джонса. Но ничто не могло сравниться с волнующими душу повествованиями Киплинга и Конан Дойла, и особенно с рассказами о приключениях Шерлока Холмса. Конечно, отдельные подробности в этих рассказах не могли не вызвать у тибетского мальчика некоторого недоумения. Например, одно время я пребывал в заблуждении, что «котелок» – это походный сосуд для приготовления обеда, а в Скотленд-Ярде обитают сплошь шотландцы. Однако подобные мелочи ничуть не мешали мне в полной мере восхищаться этими чудесными историями.

Среди историй о Шерлоке Холмсе больше прочих завораживал меня рассказ «Пустой дом». В этом примечательном рассказе Холмс открывает доктору Уотсону, что, пока мир в течение двух лет пребывал в убеждении, будто бы великий детектив погиб на Рейхенбахском водопаде, он на самом деле путешествовал по моей стране, Тибету! Холмс до обидного немногословен, и все, что было известно об этом историческом путешествии по сей день, умещается в два предложения:

Поэтому два года я пропутешествовал по Тибету, посетил из любопытства Лхасу и провел несколько дней у далай-ламы. Вы, вероятно, читали о нашумевших исследованиях норвежца Сигерсона, но, разумеется, вам и в голову не приходило, что то была весточка от вашего друга [1].

Вернувшись в Лхасу на зимние каникулы, длившиеся целых три месяца, я сделал все возможное, чтобы разузнать о норвежском путешественнике, побывавшем в нашей стране полсотни лет назад. Дядя моей матери как будто припомнил, что видел какого-то европейца в Шигаце, но, как оказалось, перепутал его со Свеном Хедином – знаменитым шведским географом и естествоиспытателем. Так или иначе, у взрослых были куда более важные дела, чем отвечать на вопросы школьника о европейском путешественнике из прошлого.

Окончив колледж, я решил, что стану служить моим несчастным соотечественникам. Я отправился в небольшой курортный городок Дхарамсала, где далай-лама основал свое правительство в изгнании, и вскоре занялся обучением детей беженцев. Нашей работой руководил старый ученый, некогда известный историк, возглавлявший Тибетские правительственные архивы в Лхасе. Казалось, он знает о Тибете все, и не было для него большего удовольствия, чем делиться своими знаниями. До глубокой ночи он разглагольствовал в полуразвалившейся чайной лавке перед восхищенной аудиторией, состоявшей из юных тибетцев вроде меня, и вкладывал в наши сердца знания о нашей чудесной стране и восторг перед ней.

Однажды я спросил его, не слышал ли он о том, чтобы в Лхасу въезжал норвежский путешественник по фамилии Сигерсон. Сперва он тоже подумал, что я спрашиваю о Свене Хедине, чего можно было ожидать: в тибетских географических учетных записях, весьма неточных и не вполне правдоподобных, особенно когда речь заходила об отдаленных краях, скандинавы и балтийцы представали как совершенно неделимые народы, подвластные русскому царю. Но когда я объяснил, что норвежец путешествовал по Тибету в 1892 году, а вовсе не в 1903-м, как швед, мне наконец удалось навести старика на нужную мысль.