Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви - Индира Макдауэлл

Пролог 1

Перед рассветом Тадж-Махал словно плывет в нежной дымке. Так и задумано, ведь это памятник любви, памятник мечте, он должен выглядеть невесомым, словно сама мечта.

Губы Шах-Джехана тронула легкая грустная улыбка. Мумтаз Махал понравился бы этот памятник, как и тот, что он сотворил собственными руками.

Шах-Джехан протянул в сторону белоснежного чуда, хорошо видного с места его заточения – башни Ясмин в Красном Форте, – руку, на раскрытой ладони которой лежал великолепный алмаз.

Он мог бы шлифовать и шлифовать грани этого бриллианта еще много лет, ведь нет предела совершенству. Но сколько ни оттягивай, приходиться признавать, что работа завершена.

Шах-Джехан сказал об этом дочери еще вчера – да, он закончил огранку, и бриллиант можно положить на место.

Никто за все эти годы не видел камень ни на какой стадии его обработки. Никто и не увидит, только Джаханара, она единственная достойная взять в руки алмазный памятник своей матери, единственная сможет сохранить и память, и бриллиант.

– Отец…

Голос старшей дочери так похож на голос Мумтаз! Или ему просто кажется, ведь сама Мумтаз умерла много лет назад, когда Джаханара была совсем юной девушкой. Дочь посвятила свою жизнь отцу, она разумней всех остальных детей, разумней принцев и ставшего падишахом Аурангзеба. Джаханара вполне могла бы сама взять власть в руки, но предпочла помогать Шах-Джехану.

Принцесса – единственная опора Шах-Джехана и теперь, в его противостоянии сыну.

Джаханара никогда не была так красива, как Мумтаз, а ожоги после пожара и вовсе изуродовали лицо дочери бывшего падишаха, но внешняя красота не главное, если есть душа и разум.

Шах-Джехан обернулся:

– Смотри.

На его ладони лежало то, что он столько лет прятал даже от дочери, – алмаз в форме сердца.

Джаханара ахнула, дрожащими от волнения руками принимая совершенное творение, символ негаснущей любви бывшего падишаха к своей жене.

Рассветное солнце бросило первые лучи в башню Ясмин, где по воле сына проводил свои дни Шах-Джехан. От граней алмазного сердца во все стороны разлетелись крошечные солнечные зайчики. Джаханара зачарованно смотрела на чудо на ладони.

– Отец!

– В нем, как и в тебе, душа Мумтаз. Ты должна сохранить то и другое. Оставайся такой, какая ты есть, и придумай, как спрятать камень от брата и других алчных людей на земле. Душа Мумтаз должна жить, ведь это сама любовь. Без любви человечество погибнет.

Джаханара подняла на отца глаза. Теперь она понимала многое из того, что делал и говорил отец в последние годы. Вот чему были посвящены его дни, его думы, вся его жизнь после смерти матери – он пытался сохранить не просто память о прекрасной, умной и горячо любимой им женщине, Шах-Джехан делал все, чтобы сохранить для людей саму любовь.

Джаханара подумала, что отец прав: если погибнет это алмазное сердце, на земле воцарится мрак. Нет, темно не станет, но если умрет любовь, то наступит время индийской богини Кали – богини смерти и разрушения.

– Я сохраню, отец. Навеки сохраню.

Он поцеловал дочь в макушку.

– Я не сомневался в этом. Ты должна надежно спрятать его.

– Да, отец.

Шах-Джехан в последний раз в жизни взял в руки бриллиант. Камень был теплым… Возможно, от рук Джаханары, а может, просто от того, что был огранен в форме сердца.

– Иди, тебе пора…

Падишаха многие считали странным из-за его любви и верности давно умершей жене. Мумтаз была королевой меньше двух лет, ее не успели узнать даже придворные, она не успела построить школы или больницы, мечети или приюты, не успела раздать много милостыни как жена падишаха, не успела повлиять на его дела при жизни. Ее просто не знали.

И мало кто знал, что все оставшиеся годы Шах-Джехан каждую минуту мысленно советовался с женой, большинство решений выверял с ее возможным мнением. А если это не удавалось, советовался со старшей дочерью Джаханарой, которая подсказывала отцу так, как подсказала бы мать.

Соглядатаи сообщали падишаху, что его опальный отец в своей башне Ясмин в Красном Форте Агры по-прежнему много времени проводит в обществе старшей дочери Джаханары и за огранкой бриллиантов. Но одна из прислужниц сумела заметить, что бывший падишах уже не так старательно занимается драгоценными камнями, а главное – он больше не таится.

Аурангзеб, теперь носивший имя падишах Аламгир, то есть владеющий миром, был не так прост и понял, что главный камень своей жизни Шах-Джехан все же огранил. Сын не знал, что это за бриллиант и какая у него сила, но опасался. Недаром твердили, что алмазы обладают мистическими свойствами помогать людям или убивать их.

Сын захватил власть, свергнув отца, и ему стоило бояться. Что за камень гранил столько лет бывший падишах? Что если этот бриллиант сильней «Кохинора» и поможет Шах-Джехану вернуть трон? Это самая страшная угроза для падишаха-узурпатора.

И он решился.

Шах-Джехан был изумлен: сын все эти годы не так часто показывался в его покоях, по пальцам одной руки сосчитать можно. Мысленно он усмехнулся: сколь же разумна Джаханара, она предсказывала, что брат скоро появится.

Аурангзеб не стал терять времени даром:

– Где алмаз, что ты огранил?

– Какое тебе дело? Мало всего, что получил, захватив власть?

– Что я получил, пустую казну?! – Однако Аурангзеб быстро взял себя в руки. Он не глупей сестры. Устало прикрыл глаза, тихим, но твердым голосом потребовал: – Я хочу знать, что это за камень, зачем он тебе.

Возможно, расскажи отец правду, сын не стал бы ничего предпринимать, его не интересовали любовь и память, Аурангзеб всегда был реалистом. Но Шах-Джехан счел сына недостойным знать об алмазном сердце и лишь помотал головой:

– Ты ошибаешься. Не было никакого камня.

Мысленно он добавил: было лишь алмазное сердце.

Аурангзеб понял, что отец ни за что не выдаст тайну, и зашипел прямо ему в лицо:

– Ты сам выбрал свою судьбу!

– А ты свою, – твердо глядя в глаза сыну, ответил Шах-Джехан.

Круто развернувшись, падишах бросился прочь.

Со следующего дня Шах-Джехан вдруг заболел. А взволнованной Джаханаре он объяснил:

– Все, как я и ожидал. Но теперь не страшно, я все выполнил, остается только ждать встречи с моей Мумтаз.

Он проболел несколько дней, постепенно слабея. Чувствуя приближение смерти, позвал Джаханару.

Больного старика, который не в состоянии был даже подняться с постели, по приказу его сына-падишаха держали под замком. Дверь заперли сразу, как только в комнату вошла его дочь. Были закрыты и окна – сын боялся, что отцу помогут бежать и спасут от смерти. Из-за этого в помещении стоял смрад от чадящих светильников, но Джаханара не замечала этого – она видела только горящие отцовские глаза на исхудавшем лице.