Дело - труба! - Наталья Александрова

* * *

– Мороз и солнце, день чудесный! – с улыбкой сказала пожилая дама, усаживаясь в такси.

Водитель слегка кивнул и мягко тронул машину с места. Он был родом из теплых краев и не любил зиму. Но сегодня и правда денек был отменный, что бывает крайне редко петербургской зимой. Ночью была метель, а теперь поздним утром над городом в бледно-голубом чистом небе сияло солнце. И в его лучах искрились сугробы, которые за утро успели нагрести коммунальщики. Дорога была чиста, но машины все же ехали осторожно, не превышая скорости.

Проспект был прямой и широкий, с одной его стороны тянулся большой не то лес, не то парк, в глубину которого проходила аллея, куда торопились лыжники и мамы с колясками. Воздух был свеж и прозрачен, снег чистый, а из парка доносилась музыка до самого проспекта.

И правда, замечательный выдался зимний денек!

Такси свернуло с проспекта на поперечную улицу. Теперь на перекрестке остановились всего две машины. Одна – синий BMW, другая – скромный коричневый «опелек». В синей машине водитель был один, в «опеле» сидели двое мужчин.

Широкий проспект переходила мама с коляской. Рядом семенил крошечный песик породы чихуахуа в ярком комбинезоне, удачно сочетавшимся цветом с курточкой на молодой маме. Еще на ней были непромокаемые штаны и яркая вязаная шапка с меховым помпоном, как видно, она настроилась погулять подольше в такую хорошую погоду.

Коляска остановилась на островке безопасности, мама наклонилась, что-то воркуя, и в это время из коляски выкатился яркий сине-розовый мячик. И поскакал по едва заметенному снегом асфальту прямо под колеса стоящих пока машин.

Мамаша-растеряша громко ойкнула и заметалась, провожая глазами ускользающий мячик. Водитель BMW покровительственно усмехнулся, вспомнив вдруг давно забытые, казалось, детские стихи: «Мой веселый звонкий мяч, ты куда пустился вскачь? Красный, синий, голубой, не угнаться за тобой!»

Молодая мама сделала шаг за мячом, боясь упустить коляску, но тут с перекрестка завернула еще одна машина. Пока она проезжала, мамаша успела зацепить поводок собачки за ручку коляски, причем песик лаял не переставая, бросила коляску и побежала за мячом.

Заметив, что мяч уже у него под колесом, водитель синей машины открыл дверцу, подхватил мяч и устремился навстречу маме, пока еще на светофоре горел красный.

– Пора, – сказал водитель «опеля» – молодой довольно парень с оттопыренными ушами.

– Пошел! – согласился его сосед.

Этот был постарше, лет тридцати пяти, и отличался приятной, но совершенно незапоминающейся наружностью. Бросив взгляд назад, он с удовлетворением отметил, что дорога позади пуста, и выскользнул из машины.

Водитель BMW в это время отдал молодой маме мячик.

– Спасибо! – весело тараторила она. – Масенька так любит этот мячик! Просто не знаю, что бы я делала, если бы его раздавили. Спасибо, спасибо вам большое!

За время этого короткого разговора мужчина с непримечательной внешностью открыл багажник BMW, приложив к замку какой-то приборчик, скользнул в него и захлопнул крышку.

– Ну, ни пуха тебе, ни пера! – сказал водитель «опеля», глядя, как синяя машина впереди плавно тронулась с места. На светофоре уже давно горел зеленый.

Мамаша сунула мячик в коляску, туда же пихнула песика и побежала через дорогу, пока с той стороны не было машин. Махнув на прощание рукой в вязаной рукавичке с кисточками, она припустила по аллее и скоро скрылась за заснеженными деревьями.

Песик из коляски требовательно тявкнул, ему хотелось побегать по свежему снежку и поиграть с маленькими собачками, которых тут было в избытке, почти как детей.

– Тихо, Пу И, тихо, сейчас нам с тобой некогда, – строго сказала молодая мама.

Песик обиженно замолк, а мамаша свернула в боковую аллею.

Снег там был более рыхлый, она пару раз чертыхнулась, протаскивая коляску. Наконец впереди появился просвет, и парк кончился. На расчищенном пятачке возле закрытого по зимнему времени кафе стояла ярко-красная дамская машина. Однако вышел из нее тот самый парень с оттопыренными ушами, который совсем недавно сидел за рулем скромного коричневого «опеля».

– Привет! – Мамаша чмокнула его в щеку. – Ну как там?

– Давай скорей, тебе еще ехать через весь город!

– Успею! – Мамаша сунула ему в руки ручку коляски, а сама прыгнула в машину, стянула с себя куртку и дурацкую шапку с помпоном. И когда парень с оттопыренными ушами заглянул в машину, он увидел не молодую маму, а шикарную блондинку с длинными отутюженными волосами.

– Пока-пока, – сказала она с улыбкой, – береги Пу И! – и тронула машину с места.

Парень сунул песика за пазуху и покатил коляску по тротуару, немузыкально напевая во все горло:

– Баю-баюшки, баю! Не ложися на краю! Придет серенький волчо-ок! И ухватит за бочо-ок!

– Да что ж ты так коляску-то трясешь? – не выдержала встречная пожилая женщина. – Там же ребенок все-таки…

– Ничего! – отмахнулся парень. – Пусть с детства привыкает к перегрузкам!

Синяя машина проехала через центр, удачно миновав пробки, и переехала на Васильевский остров.

Дом был новый, недавней постройки, но уже обжитой, закрытый забором, с будкой охранника на въезде.

Синий BMW подъехал к шлагбауму. Водитель опустил стекло и показал охраннику пропуск. Тот кивнул, нажал кнопку, шлагбаум поднялся, и синяя машина въехала на наклонный пандус, ведущий на подземную парковку.

Водитель поставил машину в свой отсек, заглушил мотор, вышел из машины и поднялся на лифте на седьмой этаж.

Когда в подземном гараже наступила тишина, крышка багажника BMW бесшумно открылась и оттуда выскользнул подтянутый мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, с приятной, но незапоминающейся внешностью. Захлопнув крышку багажника, он направился к лифту. Однако шел он по какой-то странной траектории – то и дело делая петли и зигзаги, словно обходя невидимые препятствия.

На самом деле он обходил зоны, которые просматривались камерами видеонаблюдения.

Немного не доходя до лифта, странный мужчина остановился, достал из кармана обычную лазерную указку, какими любят пользоваться учителя и экскурсоводы, включил ее и направил лазерный луч на объектив камеры, установленной возле самого лифта. Только после этого он вызвал кабину и поднялся на пятый этаж.

Здесь он повел себя еще более странно.

На площадку пятого этажа выходили две двери – квартир номер семнадцать и восемнадцать.

Странный мужчина мягкими, бесшумными шагами приблизился к двери семнадцатой квартиры, прислушался к доносящимся из квартиры звукам, но не попытался открыть дверь. Вместо этого он достал из наплечной сумки инструмент, похожий то ли на пассатижи, то ли на механический штопор. Этим инструментом он удивительно ловко отделил от металлической двери квартирный номер.