Линия аллигатора - Чингиз Абдуллаев

Величайшая трудность для тех, кто занимается изучениемчеловеческих поступков, состоит в том, чтобы примирить их между собой и дать имединое объяснение, ибо обычно наши действия так резко противоречат друг другу,что кажется невероятным, чтобы они исходили из одного и того же источника.

Мишель де Монтень «О непостоянстве наших поступков»

Он часто вспоминал эту сцену… И восприятие ее каждый разменялось в зависимости от ситуации. Несколько лет назад, в Таиланде, они сприятелем смотрели ферму аллигаторов, где, кроме разведения страшных животных,местные дрессировщики показывали и различные фокусы. Собственно, ферма былакоммерческим заведением, здесь разводили крокодилов на продажу и для выделки ихособенной кожи. Именно тогда один из дрессировщиков, пожилой человек летсемидесяти, подошел совсем близко к аллигатору, демонстрируя полнейшее спокойствие.Но когда за ним двинулся и один из самых храбрых зрителей, тот предостерегающеподнял руку.

— Нельзя, — сказал сурово, — нельзя подходить ближе. Укаждого аллигатора есть своя линия, своя черта, переступив которую, вы уже несможете убежать. Я стою чуть сбоку и знаю, куда нужно прыгнуть в случаеопасности. А вы этого не знаете. Вы не успеете убежать. Они очень проворные иочень хитрые животные, эти бестии. Не смотрите, что он лежит так спокойно, какбудто спит, с закрытыми глазами. На самом деле он ждет, когда вы переступитечерту, пройдете линию, за которой он сможет вас достать. И тогда вам уже ничтоне поможет. Он умеет прыгать, как обезьяна. Мы говорим: если дьявол решитпринять чье-то обличье, он превратится в аллигатора.

Огромный аллигатор в этот момент открыл глаза, словно поняв,что именно говорит стоявший рядом с ним человек. И действительно прыгнул в егосторону. Но дрессировщика там уже не было. Ведь он не сказал, что еще болееопасным и хитрым животным является сам человек. Хотя Дронго знал это, пожалуй,лучше других.

Чтобы нормально засыпать по ночам, нужно иметь либо пустуюголову, что гарантирует отсутствие всякого рода переживаний, либо тяжелуюфизическую работу, выматывающую так, что сон воспринимается как заслуженный отдых.Во всех остальных случаях, особенно если вам около сорока лет и вы все еще неженаты, спокойный сон представляется вещью почти невозможной.

Он плохо спал последние дни. Может, сказывалось отсутствиетого самого напряжения, к которому привык за многие годы. Может, сказывался егопереломный возраст, с наступлением которого ясно осознаешь, что лучшая частьжизни уже позади. Может, сказывались атмосферные явления, о которых так любилиписать в газетах. Но он спал плохо, ворочаясь в своей постели иногда до самогоутра.

Собственно, он и раньше был «совой», предпочитая ложиться нераньше четырех-пяти утра. Но сейчас не помогали даже ночные бдения. Возможно,это было связано с отсутствием привычных нагрузок на мозг.

У него были две постоянные квартиры. В Москве, ставшейтеперь столицей чужого государства, и в своем родном приморском городе, вкотором он рос и мужал. Приехав сюда два месяца назад, он дал себе слово ничембольше не заниматься, просто читать любимые книги, смотреть телевизионныепередачи и встречаться с еще оставшимися знакомыми. Но мир, царивший за окном,властно вторгался и в его квартиру, стоило только включить телевизор или взятьсвежие газеты.

Бессмысленное, бесперспективное, варварское противостояние вЧечне, когда с обеих сторон проявлялись чудеса мужества и героизма, приводившиек еще большей крови, вызывало возмущение и тем обстоятельством, что на этойвойне еще больше проявлялось самых низменных человеческих качеств, словнонапоказ выставленных всевозможных пороков. Беспрецедентная жестокость,откровенный бандитизм с обеих сторон, мародерство, пренебрежение человеческойжизнью, характерные для любой войны, становились нормой и на этой, превращая еев самую кровавую бойню конца двадцатого века. Не хотелось слушать новости, нехотелось снова видеть изувеченных и раненых людей, зачастую становившихсяпросто разменной монетой для откровенных циников и мерзавцев, возглавлявших обестороны.

В этот день он заснул лишь в седьмом часу утра и уже черезчетыре часа проснулся от настойчивого звонка в дверь. Посмотрев на часы ипробормотав проклятие, с трудом поднялся с постели. В такой ранний для него часон никого не ждал, и этот звонок вызвал тем большее раздражение. Подойдя кдвери и убедившись, что звонит неизвестный ему человек, он отошел, намереваясьвернуться в постель. Когда незнакомец снова настойчиво позвонил и, ужеобращаясь к кому-то стоявшему рядом, сказал громко по-английски: «Может, егонет дома?» — Дронго еще раз посмотрел на незнакомца. Более внимательно. Оченьдорогой костюм сдержанных тонов, подобранный в тон шелковый галстук, хорошоуложенные волосы, холеное, надменное, несколько вытянутое лицо с красными,воспаленными глазами. На всем его облике лежала печать какой-то беды либорастерянности, характерной для людей, впервые столкнувшихся с неразрешимойзадачей или с большим горем. Дронго чуть поколебался и лишь затем спросил:

— Что вам нужно?

— Извините, — сказал чей-то женский голос за дверью, и рядомс головой незнакомца появилась приятная женская головка, — мы хотели бы с вами переговорить.

Она говорила по-русски достаточно чисто, почти без акцента,но тем не менее Дронго уловил определенные паузы перед гласными, стольхарактерные для людей, говоривших на английском.

— Вы ошиблись, — равнодушно отозвался он;

— Нет, — торопливо сказала женщина, — нам нужны именно вы,Дронго.

Это было уже действительно интересно. Откуда они знают егоадрес и даже его кличку? Он щелкнул замком, открывая дверь. На лестничнойклетке стояли незнакомый ему мужчина лет шестидесяти и молодая женщина,очевидно, его переводчик, лет тридцати. Гость действительно имел импозантнуювнешность, мощный подбородок, характерный нос с большой горбинкой, глубокопосаженные глаза и почти седые волосы. У женщины в лице было что-то неуловимоскандинавское: то ли большие темно-зеленые глаза, то ли несколько тяжеловатыйподбородок, не бросающийся в глаза из-за красивого чувственного рта, а может,собранные в тугой узел светлые волосы позволяли относить ее к северному типу.

При этом Дронго мог поклясться, что видел раньше этокрасивое лицо, хотя молодая женщина была очень молода, на вид не более двадцати— двадцати пяти лет.

Отсюда было видно, что на нижней площадке стоят двое молодыхлюдей, терпеливо ждущих любых распоряжений. В свою очередь нежданные гости синтересом смотрели на высокого широкоплечего лысоватого мужчину лет сорока.Бросались в глаза его большой лоб, тонкая линия губ, прямой ровный нос,внимательный, изучающий взгляд. Он потер рукой подбородок и задал вопрос: