Тамбур - Анна Малышева Страница 10

— Второй, — Татьяна с отвращением вспомнила о розах, которые так и лежали в комнате, на столе рядом с ее рабочим компьютером. Эти уже никому не нужные цветы ассоциировались для нее с Димой. И еще кое с кем. — Второй вариант — это мой любовник и его любовница.

Наконец-то она выговорила эти слова, которые с таким трудом сошли с губ! Следователь подался вперед, как обученная «на захват» овчарка.

— Я уже сказала, что здесь принято не запирать дверей в тамбуре, — очень спокойно, холодно продолжила Татьяна, — и я этого не делала. Разве, когда была в командировках — по работе часто нужно. Сами понимаете — нелепо оставлять квартиру нараспашку, если исчезаешь на неделю.

— Понимаю, — машинально ответил следователь.

Он все больше утрачивал свой апломб и все внимательней слушал Татьяну.

— Отлично, — уже совсем уверенно произнесла она. — А теперь пара фактов. Мой любовник имел ключи от моей квартиры.

Она чеканила слово «мой».

— Я дала ему ключи, поскольку иногда он мог явиться сюда, на свидание, чуть раньше, чем я вырвусь с работы.

«И потому, что верила ему, хотела создать семью. Он сказал, что с женой все кончено!»

— Сами понимаете, я не хотела, чтобы он торчал под окнами в машине.

— Так у него…

— У моего любовника? — Резко обернулась женщина. — Давайте уж не будем церемониться. В моей квартире труп, и я хочу, чтобы все было предельно ясно.

У него были ключи. Вот его визитка.

Визитку — ту самую, которую он преподнес ей в первый день знакомства, женщина отдала без малейших колебаний.

— Тут его полное имя, телефон, должность, адрес фирмы.

«Вот тебе! Получай!»

— Еще один факт, — она с трудом перевела дыхание. — У него была любовница. Еще одна, кроме меня.

«И ты получишь по заслугам, соплячка!»

— И он сделал дубликаты ключей для нее. Когда я была в командировках, Дима с ней встречался тут. Кое-что проясняется?!

«Сволочи. Ненавижу вас!»

— То что дубликаты были, я поняла сегодня вечером. Дело в том… — Ее глаза горели яростным, лихорадочным огнем. — Что эта девица…

«Надо было выразиться вежливее, а то они подумают, я что-то против нее имею!»

— Она ворвалась в мою квартиру с ключами в руках. Они а комнате. Я вам отдам.

Мужчины молчали. Было видно, что их ошеломило данное расположение сил, как даже самого опытного шахматиста может сбить с толку поведение соперника.

Татьяна сдавала им всю свою личную жизнь, не моргнув глазом. Она была вне себя.

— Другие ключи остались у него, — продолжала она. — Собственно, плевать. Я все равно поменяю замки, после того как мне подкинули труп. А то завтра будет еще два!

«Возьми себя в руки!»

— Так вот, — уже спокойнее продолжала она, — убить моего соседа мог кто-то из них. И перенести труп ко мне — тоже. Я не помню — понимаете — не помню, открыла ли я ему дверь, когда он явился на свидание!

Или не запирала по привычке? Или заперла, а он сам открыл? Уже после того, как по каким-то своим личным причинам убил моего соседа и притащил его ко мне? Я ведь после работы… Он мог тут побывать, а потом изобразить, будто пришел впервые за вечер. Я ведь в кухню не входила! Ничего не помню, а вот что в кухню не входила… За это ручаюсь. А может, та девица, пока мы с ним были в постели, все и провернула? Я бы и не услышала! Разве я знаю?!

— Ну, вы уж… — начал было следователь, но женщина его оборвала. Ей уже было море по колено.

— Кто тут расследует — вы или я?! Они могли это сделать! У обоих были ключи от тамбура, от моей квартиры, оба меня ненавидели! Он — потому, что у него, кроме меня, была она! И еще — он был мне должен крупную сумму! Почему бы не подставить кредитора?! — Татьяна яростно обвела взглядом слушателей. Те онемели. — А она — она могла знать, что он ее обманывает! Может, они разыграли комедию? Да в конце концов, комедия и есть!

И тут она не совладала с собой и разрыдалась, уронив руки на стол и спрятав в ладонях лицо.

Эта ночь была длинной. Длиннее всех ночей в ее жизни. И когда уже перед рассветом Татьяна поднялась со стула, когда из ее квартиры исчезли посторонние, она ошеломленно осмотрелась по сторонам… И впервые задала себе вопрос. «А может, лучше бы папаша прикончил меня в тот раз, приложив головой о чугунную плиту, которую мы топили ворованными с лесоповала дровами? Кругом-то жили одни зеки. Стесняться перед ними не приходилось».

Звонок

— О, Боже мой, — женщина, называющая себя по телефону «Галиной», энергично растерла виски. — Как болит голова! Ну, в бой!

И сняла трубку.

— Мне не с кем поговорить.

Этот безликий, бесполый голос был ей уже знаком.

Этот человек звонил около полуночи. До или после? Она не помнила. Но голос звучал точно так же — будто его обладатель сознательно стер из него все приметы. Галина бесшумно вздохнула: «Еще один постоянный клиент навязался». Таких было немало — алкоголики, психически неуравновешенные люди, одинокие женщины и мужчины… И еще вот этот. Или эта? Хуже не бывает — такие стараются стать членом твоей семьи. А вот этого и не хотелось бы. По работе полагается быть с ними милыми, вежливыми, кроткими. Помочь. А они садятся тебе на шею.

«Мне и днем, когда отсыпаюсь, снятся звонки. И я во сне говорю с клиентами. А этот голос точно приснится. Не нравится он мне».

— Я слушаю, — ласково сказала Галина. — Вы уже не одиноки. Я здесь, с вами.

— Скажите, — еле слышно произнес голос, — вы действительно меня слушаете?

— Да, — ответила Галина. — Разумеется, слушаю, и очень внимательно.

— А я вас — нет, — с внезапной жесткостью ответили ей, и психологу на телефоне доверия, человеку битому-колоченному всеми проблемами ночной Москвы, вдруг стало по-настоящему страшно. — Нечего тут слушать. Некого. Все — ложь. Вы сами-то, когда сидите там, в теплой комнатке, перед телевизором с отключенным звуком, и изображаете перед нами Божью Матерь, понимаете, что совершаете преступление?! Не это нужно. Нужен человек. А человека там нет. Нигде его нет.

— Постойте, — заволновалась Галина, — давайте поговорим!

— С кем?! — презрительно ответили ей. И после паузы добавили:

— В самом деле, что я вас мучаю?

Смотрите телевизор. Живите, как знаете. Я сейчас покончу с собой.

— Постойте! — крикнула женщина, но трубку уже повесили. В этот миг она ненавидела свою работу.

— В самом деле, не заперто! — пробормотал помощник следователя, нажав дверную ручку. — Так мы входим?