Ворон - Эдгар Аллан По Страница 10

Этой полночью ненастной я вздремнул, – и стук неясный

Слишком тих был, стук неясный, – и не слышал я его,

Я не слышал…" Тут раскрыл я дверь жилища моего:

Тьма – и больше ничего.

Взор застыл, во тьме стесненный, и стоял я изумленный,

Снам отдавшись, недоступным на земле ни для кого;

Но как прежде ночь молчала, тьма душе не отвечала,

Лишь – "Ленора!" – прозвучало имя солнца моего, -

Это я шепнул, и эхо повторило вновь его, -

Эхо – больше ничего.

Вновь я в комнату вернулся – обернулся – содрогнулся, -

Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того.

"Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось,

Там, за ставнями, забилось у окошка моего,

Это – ветер, – усмирю я трепет сердца моего, -

Ветер – больше ничего".

Я толкнул окно с решеткой, – тотчас важною походкой

Из-за ставней вышел Ворон, гордый Ворон старых дней,

Не склонился он учтиво, но, как лорд, вошел спесиво

И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности своей

Он взлетел на бюст Паллады, что над дверью был моей,

Он взлетел – и сел над ней.

От печали я очнулся и невольно усмехнулся,

Видя важность этой птицы, жившей долгие года.

"Твой хохол ощипан славно, и глядишь ты презабавно, -

Я промолвил, – но скажи мне: в царстве тьмы, где ночь всегда,

Как ты звался, гордый Ворон, там, где ночь царит всегда?"

Молвил Ворон: "Никогда".

Птица ясно отвечала, и хоть смысла было мало.

Подивился я всем сердцем на ответ ее тогда.

Да и кто не подивится, кто с такой мечтой сроднится,

Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь, когда -

Сел над дверью говорящий без запинки, без труда

Ворон с кличкой: "Никогда".

И взирая так сурово, лишь одно твердил он слово,

Точно всю он душу вылил в этом слове "Никогда",

И крылами не взмахнул он, и пером не шевельнул он, -

Я шепнул: "Друзья сокрылись вот уж многие года,

Завтра он меня покинет, как надежды, навсегда".

Ворон молвил: "Никогда".

Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в тревоге мрачной.

"Верно, был он, – я подумал, – у того, чья жизнь – Беда,

У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье

Рек весной, чье отреченье от Надежды навсегда

В песне вылилось о счастьи, что, погибнув навсегда,

Вновь не вспыхнет никогда".

Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая,

Кресло я свое придвинул против Ворона тогда,

И, склонясь на бархат нежный, я фантазии безбрежной

Отдался душой мятежной: "Это – Ворон, Ворон, да.

Но о чем твердит зловещий этим черным "Никогда",

Страшным криком: "Никогда".

Я сидел, догадок полный и задумчиво-безмолвный,

Взоры птицы жгли мне сердце, как огнистая звезда,

И с печалью запоздалой головой своей усталой

Я прильнул к подушке алой, и подумал я тогда:

Я – один, на бархат алый – та, кого любил всегда,

Не прильнет уж никогда.

Но постой: вокруг темнеет, и как будто кто-то веет, -

То с кадильницей небесной серафим пришел сюда?

В миг неясный упоенья я вскричал: "Прости, мученье,

Это бог послал забвенье о Леноре навсегда, -

Пей, о, пей скорей забвенье о Леноре навсегда!"

Каркнул Ворон: "Никогда".

И вскричал я в скорби страстной: "Птица ты – иль дух ужасный,

Искусителем ли послан, иль грозой прибит сюда, -

Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый,

В край, Тоскою одержимый, ты пришел ко мне сюда!

О, скажи, найду ль забвенье, – я молю, скажи, когда?"

Каркнул Ворон: "Никогда".

"Ты пророк, – вскричал я, – вещий! "Птица ты – иль дух зловещий,

Этим небом, что над нами, – богом, скрытым навсегда, -

Заклинаю, умоляя, мне сказать – в пределах Рая

Мне откроется ль святая, что средь ангелов всегда,

Та, которую Ленорой в небесах зовут всегда?"

Каркнул Ворон: "Никогда".

И воскликнул я, вставая: "Прочь отсюда, птица злая!

Ты из царства тьмы и бури, – уходи опять туда,

Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, черной,

Удались же, дух упорный! Быть хочу – один всегда!

Вынь свой жесткий клюв из сердца моего, где скорбь – всегда!"

Каркнул Ворон: "Никогда".

И сидит, сидит зловещий Ворон черный, Ворон вещий,

С бюста бледного Паллады не умчится никуда.

Он глядит, уединенный, точно Демон полусонный,

Свет струится, тень ложится, – на полу дрожит всегда.

И душа моя из тени, что волнуется всегда.

Не восстанет – никогда!

Наши вечера. Лит.-худож. сборник, вып. 1. Одесса, 1903. Печ. по сб.: Чтец-декламатор, т. 2. Киев, 1907

ВОРОН

Как-то в полночь, утомлённый, я забылся, полусонный,

Над таинственным значеньем фолианта одного;

Я дремал, и всё молчало… Что-то тихо прозвучало -

Что-то тихо застучало у порога моего.

Я подумал: "То стучится гость у входа моего -