Целуй меня страстно - Микки Спиллейн Страница 10

И тут я подумал о статистике. Сколько людей погибают ежеминутно в автокатастрофах? Сколько остаются калеками? Сколько человек становятся жертвами насилия? Все эти цифры известны и без конца обсуждаются на разных заседаниях. Но есть вещи, которые статистика не учитывает. Сколько людей терзаются страхами? Сколько проводят ночи без сна в бесплодных тревогах? Сколько мучаются мыслью о том, где сейчас их дети и что они делают. Сколько человек знают об армии молчаливых молодчиков, отдающих шепотом свои приказы, так что другим остается либо исполнить требуемое, либо поплатиться жизнью?

Теперь я понял, что за голос мерещился мне за окном. Нет, не голос чудовища. И не голос гигантского, вырвавшегося из-под контроля робота. Даже не голос отдельного живого существа с собственной волей. Это просто голоса людей. Людей в большинстве своем милых и приятных в обращении. Однако среди них есть и другие — отвратительные выродки, жадные до чужой крови и так раздувшиеся от сознания собственной силы, что животы их лопаются, как перезревшие дыни, когда в них попадают пули.

Мафия! Грязная, кровавая мафия! Банда невежественных и тупых подонков, чья власть зиждется на страхе и больших деньгах.

Черная рука? Может быть, кто-нибудь думает, что над этим можно посмеяться? Что все это отошло в прошлое вместе с сухим законом? Многие вдовы могут засвидетельствовать обратное. И вдовцы тоже. Да, Вельда права, это очень трудное дело. Попробуйте просто поспрашивать, где найти главаря. Сперва вы ищете человека, которого можно об этом спросить, и если вас не прикончат, пока вы его ищете, и если он еще будет в живых к тому времени, когда вы его найдете, то вам удастся задать свой вопрос. Потом вы узнаете кое-что и идете дальше по следу, с каждой секундой приближаясь к тому моменту, когда неожиданный выстрел или удар ножом из темноты оборвет ваши розыски.

У мафии свои законы, и она ни для кого не делает исключений. Если вы попались в ее сети, вам уже не уйти. А если вы сделаете попытку вырваться — пусть самую робкую, — для вас все кончено. Через пару дней или через год, но это случится. Вас убьют. Но забавно другое. Во главе всей этой банды стоит некто, похожий на паука, который вместо паутины источает во все стороны тягучий страх. Он сидит на своем троне, и по мановению его руки других людей пытают или убивают. Одного движения его головы достаточно, чтобы заставить кого-то выброситься из окна.

И все это — дело рук одного человека. Вполне милого и приятного в обращении.

Я улыбнулся, представляя этого негодяя, обезоруженного и лишившегося всей своей силы, в закрытой комнате наедине с тем, кто его ненавидит. Я чуть ли не видел его лицо в оконном стекле. Теперь я точно знал, что мне делать.

Было уже поздно, но город не спал. Дождь утих, на улицах сделалось светлее, и дышать стало как-то легче. Я остановил такси и назвал адрес Пата.

Пат открыл мне дверь, держа в руках стопку бумаг, и, промычав что-то, что должно было означать приветствие, махнул рукой в сторону комнаты Беря у меня пальто, он смерил меня профессиональным взглядом и удостоверился, что кобуры у меня под мышкой нет.

— Выпьешь? — предложил он.

— Чуть позже.

— У меня только имбирное пиво. Я качнул головой и сел. Он наполнил свой стакан и опустился в кресло, убрав бумаги в конверт.

— Рад был убедиться, что ты налегке.

— Не ожидал?

— Ты сам знаешь, как мне трудно в это поверить, — криво усмехнулся Пат. — Но в том, что случилось, я не виноват, честное слово.

— Однако нельзя сказать, чтобы происшедшее сильно тебя опечалило.

— В общем, нет. — Он выбил пальцами дробь по конверту, в который убрал бумаги, и взглянул мне в глаза. — Конечно, ты останешься без работы, но, сдается мне, голодать ты не будешь.

— Это точно... — усмехнулся я. — А сколько продлится мое отлучение?

Моя усмешка Пату явно не понравилась. По особому прищуру глаз, появлявшемуся у него, когда он хотел скрыть что-то, что было у него на сердце, и по тому, как он с наигранной беспечностью отхлебнул из своего стакана, я понял, что Пат хотел бы утаить от меня свое беспокойство, но знает, что ему это не удастся.

— Столько, сколько они сочтут нужным.

— Им это будет непросто.

— Да ну? Я закурил.

— Можешь напомнить им завтра, что я бизнесмен, честный налогоплательщик и человек со связями. Мой адвокат подаст на них иск, и пока дело не будет рассмотрено судом, они ничего не смогут со мной сделать.

— Это слишком большой кусок для тебя, Майк. Ты просто им подавишься.

— Угу... Но ты же понимаешь, о чем идет речь. Никто, даже агенты ФБР не могут безнаказанно наступать мне на хвост.

— Майк... — Пат стиснул в руке стакан. — Это не просто убийство.

— Знаю.

— А что ты еще знаешь?

— Ничего нового. Просто я поразмыслил над этим делом.

— Ну и какие выводы?

— Вывод один. — Я пристально посмотрел на него. — Мафия.

— Вот как? — На лице Пата не дрогнул ни один мускул.

— Я мог бы оказаться вам полезным, если бы вы не отшвырнули меня, как щенка. Ты же сам это понимаешь, Пат. Возможно, я пристрелил бы парочку негодяев, но ей-богу, никто бы не стал о них плакать. Если твои приятели считают, что я из упрямства стану лезть в дело, которое мне не по силам, пусть протрут глаза. Ведь у них там, в Вашингтоне, нет ни одного парня толковее меня... Это точно. Ведь если б он у них был, они загребали бы денежки не хуже меня и не выставляли бы себя на посмешище, разглагольствуя о том, как они любят свою работу.

— Ты слишком самоуверен.

— Да, мой друг, я уверен в себе, как никто другой. И обрати внимание, я все еще жив, хотя многие из тех, с кем я начинал, отправились на тот свет.

Пат допил свое пиво.

— Майк, — произнес он, — если бы я мог, я привлек бы к этому не только тебя, но и еще тысячу других. Это именно столько, сколько нам нужно для этой схватки. Но я — обыкновенный городской полицейский, получающий от начальства приказы. Чего же ты от меня хочешь?

— Ты и сам легко ответишь на свой вопрос. Пат.

Он рассмеялся, и этот смех напомнил мне те давние дни, когда мы любили и ненавидели одни и те же вещи, и никакая чертовщина еще не стала между нами.

— О'кей, ты хочешь, чтобы я был твоим подручным. Ты во что бы то ни стало решил встрять в это дело и предлагаешь мне воспользоваться твоими талантами, не так ли?

На этот раз он улыбался искренне: такой улыбки я не видел целых шесть лет. В глазах его вспыхнул знакомый блеск, и я понял, что с этой минуты мы опять стоим плечом к плечу, готовые сокрушить все преграды, что встретятся у нас на пути.

— Теперь я вот что тебе скажу, Майк. Мне не нравится, когда парни с золотыми значками ФБР лезут в мои дела. Я не люблю, когда в преступлениях замешана политика. Меня просто тошнит от всего этого. Расследование тянется месяцами, потому что каждый боится сделать лишний шаг. Я уже столько слышал о том, что тягаться с этими ребятами нам не под силу, что и сам начинаю понемногу верить в это. Ну ладно... Я рискну своей работой, и посмотрим, что из этого выйдет. Скажи мне конкретно, что ты хочешь, и я сделаю это. Только не проси, чтобы я ходатайствовал за тебя. Вот если мы откопаем что-то дельное, тогда, возможно, я смогу об этом говорить.