Неделя длинных ножей - Фридрих Незнанский Страница 10

— Да их всех разве упомнишь… — махнул рукой Кощей. — Думаешь, он сейчас там?

— А что тут думать… Звони Демиду, как собирался…

Толмач смолк на полуслове, встретившись с его свирепым взглядом.

Колян тоже успел отметить эту недомолвку, хотя не понял ее смысла. Но вопросов задавать не стал.

— Ну, ты ладно, давай, двигай по холодку, — сказал Кощей Коляну после паузы. — Генеральный прокурор тебя заждался, опаздывать нехорошо.

— Не любят они этого, — подтвердил Толмач. — На сколько минут опоздаешь, столько лет и дадут.

И засмеялся по-бабьи визгливым смехом. Но Кощей его не поддержал. Только недобро промолчал, глядя на Коляна.

— Ну, ты понял, нет?

— Времени еще полно… — сказал Колян. — А что хоть там говорить?

Ему явно не хотелось выбираться из теплой машины в мокрый снег и ветер.

— Как что? — удивился Кощей. — Тебя в семье и школе чему учили? Говорить только правду, верно?

— Его воспитывала улица, — усмехнулся Толмач. — Потому спрашивает…

— Дон сказал, отвечать, как записано в протоколе…

— Ты кому шестеришь, мне или Дону? — еще больше насупился Кощей.

— Понял, — сокрушенно кивнул головой Колян.

— Давай, двигай… — подтолкнул его плечом Толмач.

Когда Колян выбрался из машины, Кощей сказал, не оборачиваясь:

— Еще тявкнешь насчет Демида…

— Все, все понял! — выставил руки, будто защищаясь, Толмач.

— Кто у нас сейчас в Лефортове?

— Алекс, Колун и Делон.

— Какой еще Делон, почему не знаю?

— Ну, тот самый, я ж рассказывал, — ответил Толмач на непонимающий взгляд Кощея под опустившимися бровями, что не предвещало ничего хорошего.

— Значит, еще раз расскажешь… — недовольно сказал Кощей.

— Толик Делягин, только что пятерик отмотал. Водяру видеть не может, а «Цветочный» или, там, «Аль Капоне» ему только подливай. И еще чифирит, не просыхая. Отвыкнуть от зоны не может.

— Связь какая?

— По сотовому, — пожал плечами Толмач и стал, не дожидаясь указаний, набирать номер. — Только Дон их всех один затопчет…

— Свяжись… — повторил Кощей и взглянул на часы. — Их дело его застукать… А самим не засветиться.

— Делон, ты? — спросил в трубку Толмач. — Как там?

— Вроде тихо… — сипло ответил Делон. — Пацану червонец отстегнул, чтоб он ему в дверь позвонил, только там никто не открывает. Телефон молчит, занавеска не колышется.

— Пусть продолжают наблюдение, — сказал Кощей. — И как только что увидят…

И снова взглянул на часы.

— Колян может сейчас звякнуть Дону, — сказал Толмач. — Доложить он должен или не должен? Куда ему деваться?

— Может, — кивнул, озаботившись, Кощей. — Прослушку придется наладить. Черт… Раньше надо было сообразить…

— А есть она у нас? — спросил Толмач.

— Найдем… — неопределенно сказал Кощей.

…Колян прошелся раз и другой мимо ограды у здания Генпрокуратуры, обратив на себя внимание дежурного милиционера. Черт-те что, подумал он. Кощей на Дона давно зуб имеет. Боится его, что ли?.. Ментам его сдаст — только так… И не почешется. Ему хорошо: говори, как есть. А Дон меня и на зоне достанет. И Кощей, если узнает, что прокурорам расскажу, живым уроет.

Он даже вспотел от таких мыслей. Тут надо правильно выбрать… Скажу прокурору все, согласно протоколу, отпустят как свидетеля, с подпиской о невыезде… Скажу, как было на самом деле, опять плохо. Самого еще привлекут. За дачу ложных показаний… А чего, спросят, сначала говорил так, потом иначе?

Он махнул рукой и вошел в проходную, предъявив милиционеру повестку и паспорт. Затем пересек двор и поднялся на второй этаж. Постучал в дверь с номером, указанным в повестке.

— Одну минуту! — сказал Турецкий и взглянул на часы. — Это, кажется, Николай Егоров, его время…

— Который подвозил Дона? — спросил Денис.

— Ну да… Работает мясником в продуктовом, там где и обнаружили тело капитана Анисимова с перерубленными наручниками.

— Его ж задержали…

— Допросили в качестве свидетеля, составили протокол и утром отпустили.

Турецкий вопросительно смотрел на Дениса, и тот отложил газеты.

— Намек понял, — кивнул тот. — И не смотри на меня так. Ладно, потом посмотрю, полистаю… Все думаю, а вдруг? Вдруг успею вычислить потенциальную жертву организованной преступности, которую заказали этому Павлу… Хотя это то же самое, что выловить в темной комнате черную кошку, которой там нет.

— Но надеешься?

— Попытка не пытка. Убийство обещает быть громким. И за кого бы это Павлу перепало двадцать пять штук аванса, и все зелеными? Столько ведь просто так не дают. А скандалов у них там, на Олимпе да в коридорах власти, — он показал на потолок, — как в сказке. Чем дальше, тем страшнее.

— Это все потом. А сейчас давай послушаем.

Когда Колян вошел в кабинет, Турецкий с хмурым видом, не отрываясь от папки, указал ему на стул.

— Присаживайтесь… Вы — Егоров Николай Григорьевич?

— До сих пор мне говорили: садитесь, гражданин Егоров! — хмыкнул Колян, протянув повестку, после чего присел на краешек стула, будто ожидая команды встать.

— За что привлекались? — спросил Турецкий, листая материалы в папке с делом Егорова. — Так, статью вижу, сто пятая часть первая, групповая… а вот за что конкретно?

— За драку.

— Ничего себе драка! Если тот, кого вы били, скончался на месте!..

И скептически оглядел тщедушную фигуру допрашиваемого.

— Да какая это драка?.. — неохотно повторил тот. — И не я один там был. Сема сам напросился, пьяный был. Полез к нашим девчонкам. Его мордой в грязь, мы ушли, а он и захлебнулся. Да там в деле есть…

— Мордой в грязь? Тут написано о множественных телесных повреждениях, которые нанесли потерпевшему… Значит, уже в колонии вы и познакомились с Дорониным по кличке Дон?

— Было дело, — неохотно кивнул Колян. — Там мимо авторитета не пройдешь… Особенно если в первый раз.

— А что, пришлось шестерить? — негромко, как бы сочувствуя, спросил Турецкий, просматривая справку спецотдела МВД. — Или подружились?

— Не то чтобы… Там на зоне москвичей не любят… — сказал Колян. И добавил: — А нас нигде не любят. В армии, помню, доставалось, если в меньшинстве. На зоне — один черт. Дон за нас заступался…

— Его боялись или уважали?

— Боялись. И потому уважали… Он там мазу держал. И все, в натуре, только по-справедливости! — вдруг добавил он громче и поднял глаза на следователя.