Кошки-мышки - Иэн Рэнкин Страница 10

— Будьте так любезны, Артур, одолжите мне ваш галстук.

— Что-что?

— Галстук.

Предвкушая, как будет рассказывать об этом вечером в буфете, сержант потянул свой галстук вниз. Прищепка щелкнула.

Просто и умно, подумал опять Ребус, взяв галстук двумя пальцами.

— Спасибо, Артур, — поблагодарил он.

— Всегда рад помочь, — отозвался сержант, глядя Ребусу вслед. — Всегда рад.

* * *

— Ты знаешь, что это такое, Тони?

Маккол, сидевший за столом Ребуса запустив руку в ящик, удивленно вскинул голову. Поглядев на галстук, он кивнул и извлек из стола бутылку виски.

— Это галстук, — констатировал он. — Стаканы есть?

Положив свою добычу на стол, Ребус подошел к стойке с папками, поискал среди немытых чашек на верхней полке и, выбрав одну, вернулся к столу.

Маккол читал записи, сделанные Ребусом на обложке одной из папок.

— «Ронни, — огласил он. — Звонила Трейси». Вы обстоятельны, инспектор, как всегда.

Ребус протянул Макколу чашку.

— А тебе? — спросил тот.

— Не хочу. По правде говоря, я теперь почти не пью. Это для гостей.

Маккол поднял брови и округлил глаза.

— К тому же голова раскалывается.

Ребус заметил большой конверт на столе. «Фотографии. Не сгибать».

— Ты только посмотри, Тони! Когда я был сержантом, я получал такие письма не раньше чем через неделю. Теперь чувствую себя не инспектором, а королем.

Достав из конверта пачку черно-белых снимков восемь на десять, он протянул их Макколу.

— Погляди. Никакой надписи, и звезда не дорисована.

Маккол кивнул, Ребус протянул ему фотографию тела.

— Бедолага, — отозвался Маккол. — Ведь это мог быть твой или мой сын, а, Джон?

— Нет, — жестко ответил Ребус. Он закрыл конверт и положил его в карман пиджака.

Маккол поднял галстук и помахал им, прося объяснения.

— Ты никогда не надевал такого? — поинтересовался Ребус.

— Надевал, конечно. На своей свадьбе, на похоронах, на крестинах.

— Я имею в виду такую конструкцию, на прищепке. Я помню, когда был мальчишкой, отец решил, что мне пойдет национальный костюм. Он купил мне полный комплект — килт и галстук-бабочку, с узором в клетку. На прищепке.

— И я носил галстук, разумеется, — согласился Маккол. — Как все. Мы, кажется, не родились инспекторами?

— Не родились. Вытряхивайся из моего кресла.

Маккол нашел стул и придвинул его к столу. Ребус сел на свое место и снова взял галстук.

— Полицейская прищепка.

— Ты о чем?

— Об этой штуке. Кто еще носит такие?

— О, господи, откуда же я знаю?

Ребус бросил прищепку Макколу, но тот не поймал ее и поднял с пола.

— Прищепка для галстука, — произнес он.

— Я нашел ее в доме Ронни, — пояснил Ребус. — На верхней площадке лестницы.

— То есть?

— То есть у кого-то отстегнулся галстук. Может быть, когда тело перетаскивали вниз. Возможно, он принадлежал констеблю полиции.

— Ты думаешь, кто-то из наших…

— Просто предполагаю. Конечно, эту штуку мог потерять и кто-то из обнаруживших тело. — Ребус протянул руку, и Маккол вернул ему прищепку. — Наверное, стоит с ними поговорить.

— Джон, да что ты… — Маккол замолчал и кашлянул, не находя слов для своего вопроса.

— Пей свой виски, — примирительно посоветовал Ребус. — А потом можешь послушать запись и скажешь мне, похоже ли это на правду.

— А ты что будешь делать?

— Не знаю. — Он положил галстук сержанта в карман. — Подберу кое-какие болтающиеся ниточки.

Маккол налил себе виски.

Ребус вышел из кабинета, и с лестницы до Маккола донеслось:

— А может быть, пойду к черту!

* * *

— Да, простой пятиугольник.

Психолог доктор Пул, который, впрочем, пояснил, что на самом деле он — вовсе не психолог, а только лектор по психологии, — внимательно рассматривал фотографии, надвинув нижнюю губу на верхнюю в знак того, что не сомневается в своем заключении. Ребус играл пустым конвертом и смотрел в окно кабинета. На газоне Джордж-Сквер-Гарденс, залитом ярким солнцем, лежали студенты, вооружившись вместо учебников бутылками вина.

Ребусу было неловко. В высших учебных заведениях, будь то обычный колледж или Эдинбургский университет, где он находился сейчас, он чувствовал себя дураком. Ему казалось, что каждое его слово и движение здесь придирчиво оценивают и делают вывод: этот неглупый человек мог бы быть гораздо умнее, если бы не упустил свой шанс.

— Когда я вернулся в этот дом, — произнес он, — между двумя кругами были дорисованы знаки. Что-то вроде знаков зодиака.

Психолог подошел к стеллажу с книгами и стал что-то высматривать. Хотя найти этого специалиста не составило труда, извлечь из него пользу может оказаться непросто, подумал Ребус.

— Возможно, обыкновенная пентаграмма, — протянул доктор Пул, отыскивая нужную страницу и поднося книгу к столу. — Похоже?

Ребус посмотрел на иллюстрацию.

— То самое, за исключением мелких деталей. А скажите, много ли людей интересуется оккультизмом?

— В Эдинбурге? — Пул снова сел и надвинул очки на нос. — О да. Очень много. Посмотрите, как раскупаются билеты на фильмы о дьяволе.

Ребус улыбнулся.

— Когда-то я и сам любил фильмы ужасов. Но я имею в виду активный интерес — участие в оккультных действах.

Лектор тоже улыбнулся.

— Я понимаю. Я пошутил насчет фильмов. Масса людей думает, что оккультизм — это попытки вызвать Сатану. На самом деле оккультизм гораздо шире. Или уже, как посмотреть.

Ребус попытался вникнуть в суть сказанного.

— Вы знакомы с кем-нибудь лично? — спросил он.

— Я знаю только, что существуют группы, занимающиеся белой и черной магией.

— Здесь, в Эдинбурге?

Пул снова повеселел.

— Разумеется. В Эдинбурге и окрестностях шесть практикующих кружков. — Он остановился, что-то подсчитывая. — Пожалуй, даже семь. Слава богу, большинство занимается белой магией.

— Белая магия подразумевает использование тайного знания с добрыми намерениями?

— Верно.

— А черная?

Лектор вздохнул и внезапно заинтересовался чем-то происходящим за окном.

Летний день. Ребус стал вспоминать. Когда-то давно он купил альбом Г.-Р. Гайгера, цикл картин, изображающих сатану в окружении блудниц-весталок. Он сам не знал, зачем ему понадобилась эта книга. Она и теперь, наверное, стоит где-то у него на полке. Он вспомнил, как прятал ее от Роны…