Вдова на один день - Алексей Макеев Страница 10

«Ну и черт с вами!» – подумал Станислав, раздраженно возвращая третье заявление, поданное спустя неделю после первых двух.

Он вспоминал, в каком настроении приходили жены пропавших в первый раз. Они чуть ли не бились в истерике и не целовали Крячко руки, умоляя разыскать мужей. Уверяли, что никаких посторонних женщин у них нет и быть не может, что они ни за что не поехали бы ни к друзьям, ни по делам на столь длительный срок, не предупредив их. А сотовые телефоны каждого были отключены. И Крячко честно выполнял порученную работу, разбирался с каждым случаем, беседовал с друзьями, соседями, обивал пороги фирм и компаний, в которых эти люди работали…

А потом эти же самые жены приходят и заявляют, что им ничего не нужно! Где, спрашивается, логика? Впрочем, там, где женщины, логику искать бесполезно, в этом Крячко был глубоко убежден. И все же его настораживало такое поведение. К тому же начала наблюдаться некая тенденция…

Крячко сдержал свое обещание: он лично наведался через пару дней к женщинам, забравшим заявления, и убедился, что мужья их находятся дома, в полном здравии и благополучии. Все беглые благоверные твердили, что просто у них были «дела конфиденциального характера», о которых они не могли сообщить никому, даже родным женам. Что теперь все будет хорошо, что они крайне благодарны Крячко за заботу, но просят впредь их не беспокоить. Двое даже пытались сунуть Крячко энную сумму за причиненные хлопоты, однако Станислав настолько обозлился, что просто послал обоих подальше, о чем потом втайне сожалел. На эти деньги можно было приобрести, скажем, кондиционер в кабинет, а то жара уже не за горами, а они мучаются который год. Или просто прогулять с Гуровым в каком-нибудь кабаке – по крайней мере, не так обидно.

Однако оставались дела, заявления по которым так и не были отозваны. И Станислав, сцепив зубы, продолжал их штудировать. Дел оставалось три. Крячко посмотрел на даты. Первое заявление датировалось концом апреля. Собственно, это было не первое заявление, а четвертое. Первые три благополучно забрали, и официально Крячко уже не занимался этими делами. Хотя, признаться, не забыл о них.

Итак, конец апреля… Человек поехал на деловую встречу, благополучно встретился с партнерами, после чего поехал домой на своем автомобиле и исчез. Ни его, ни машины. Как растворились в воздухе.

Крячко атаковал службу ДПС, наказав строго-настрого обыскать все дворы и закоулки, а также тщательно проверять все машины нужной модели – не перебиты ли случайно номера? Объем работ был, конечно, немалым, если не сказать, почти нереальным. Ведь машина была не какой-нибудь раритетной штучкой, а стандартным «Ниссаном», но Крячко, сам нервный и издерганный отсутствием результата, постоянно доставал дэпээсников, связываясь с ними несколько раз в день и дотошно расспрашивая, не появилось ли хоть какого-то намека в деле. Дэпээсники, как он подозревал, за глаза кляли Крячко на чем свет стоит, но его это мало волновало.

Следующий случай больше всего беспокоил Крячко. Может быть, потому, что именно его ему приходилось перечитывать чаще других. А все из-за того, что жена исчезнувшего постоянно напоминала Крячко о себе. Звонила она полковнику ежедневно, причем не по одному разу. Неизвестно, каким образом, но ей удалось раздобыть номер его домашнего телефона, и она атаковала Станислава даже после рабочего дня, что сильно раздражало его супругу. Если та и могла стерпеть внеурочные звонки от начальства или от Гурова, которого знала много лет, то уж с настойчивыми просьбами незнакомой женщины позвать к телефону ее мужа мириться никак не желала.

Сам же Крячко, как ни странно, не реагировал на эти атаки столь бурно и негативно, хотя обычно терпеть не мог, когда ему надоедали. Он симпатизировал этой молодой женщине по имени Олеся. Но симпатии эти были совсем не такого характера, как подозревала его ревнивая супруга. Девушке было лет двадцать семь, и он смотрел на нее скорее по-отечески. На вид она была хрупкая, мягкая, очень женственная, и поначалу сложно было представить, что она может проявить невероятную твердость в том, чтобы нашли ее мужа.

Напористость Олеси, ее уверенность в муже вызывали у Крячко невольное уважение. Ее брак длился четыре года, муж был музыкантом, довольно известным оперным певцом, и был на десять лет старше жены. Звали его Аркадий Заволокин.

Крячко видел его фотографии – очень типичная внешность: черные кудри по плечам, синие глаза, глядящие уверенно, даже чересчур. На взгляд Крячко, слишком смазлив, но у женщин свои вкусы. Исчез внезапно, без каких-либо предпосылок. Просто поехал куда-то после утренней репетиции в театре – и все. Как в воду канул.

Поначалу Крячко решил, что муженек просто загулял. Рассуждал Станислав так: артист, к тому же с такой рожей, наверняка пользуется огромным успехом среди театральных прим. Да и не только. Сколько поклонниц, тайных и явных, желали бы заполучить такой экземпляр! Вот и завис у какой-нибудь из них, а домой возвращаться не торопится, потому что… Да мало ли почему! Во-первых, потерял голову. Может, ему там настолько хорошо, что в надоевший дом и не тянет? Во-вторых, может быть, просто пока не придумал убедительного оправдания для жены. Вот сочинит удобоваримую сказочку про внезапно выпавшие гастроли, на которые стремительно сорвался, тогда можно и к жене. А что в театр не сообщил – так зачем афишировать левые заказы? Да мало ли что можно наплести любящей супруге, которая от счастья, что муж вернулся, готова будет поверить во что угодно!

Такой опытный ловелас, привыкший купаться в женском обожании, наверняка тяготился одними лишь брачными узами. А Олеся хоть и милая девушка, но для такого, пожалуй, немного пресновата, что греха таить! Уж, наверное, Заволокин привык к ярким красоткам, по сравнению с которыми миловидная Олеся просто меркнет. А что твердит о взаимной любви и верности с супругом, так это понятно. Кому же не хочется верить в сказку? А потом, может быть, чтит мужнину репутацию, не хочет выносить на свет грязное белье, выворачивать всю подноготную перед полковником Крячко, посторонним, в сущности, человеком. Что ж, очень мудрая позиция!

Словом, Крячко был уверен, что блудный муженек Олеси скоро вернется. Да наверняка это не первый его подобный загул!

Оказалось, что первый… Более того, Крячко, лично съездивший в театр и пообщавшийся с актерской братией, вынужден был признать, что здорово ошибался как насчет самого Заволокина, так и его отношений с женой. Все артисты и, что куда важнее, артистки в один голос твердили, что Заволокин – человек сдержанный, закрытый и домашний. Свою жену обожал, старался брать с собой на все гастроли, с концертных выступлений в театре они уезжали вместе – жена в зале присутствовала всегда. Что он не заводил никаких романов – ни с поклонницами, ни тем более с коллегами по театру, откровенных заигрываний не замечал, со всеми был подчеркнуто вежлив, но держал дистанцию.

«Словом, кремень нравственности, а не человек!» – сделал про себя вывод Крячко.

Собственно, он и сам отмечал некую неуловимую неординарность Олеси. Она не блистала яркой внешностью и острым языком, но за ней чувствовались какая-то большая внутренняя сила и обаяние. Это сложно было выразить словами, однако Крячко ощущал это постоянно при общении с нею. Именно поэтому он не отчитывал ее за постоянные названивания и расспросы, как продвигается дело, и даже инструкции, которые она старалась ему давать. Наоборот, Крячко старался ее утешить и уверить, что все будет в порядке.