Две половинки темной души - Ольга Володарская Страница 10

– Я сделал брата мужиком, – стоял на своем Илья. – Сейчас он уверенный в себе человек, это по голосу понятно, а не чухан, над которым все измывались.

– В первую очередь ты, – не сдавала своих позиций Таня. – И в том, что Ромка стал уверенным в себе человеком, нет твоей заслуги. Если б его не усыновили и не увезли в другой город, наверняка он превратился бы в самого настоящего, как ты выражаешься, чухана.

– Тань, хватит, а? – поморщился Илья. – Не порти мне настроение, оно и так стало хуже из-за твоих нотаций…

– Ладно, умолкаю. Но мое мнение на этот счет никогда не изменится, знай это.

– Короче, завтра Рома приезжает, – буркнул Илья, помрачнев еще больше. – И близняшки. Так что готовься встречать.

– Во сколько, где?

– С московского поезда. Время прибытия узнаем в справочной.

– Но где мы все разместимся? – Она обвела взглядом комнату и беспомощно развела руками: – Места для всех даже на полу не хватит…

– Они в гостинице остановятся. Рома уже забронировал номера.

И собрался уйти, потому что настроение было испорчено и разговаривать с Таней не хотелось, но она остановила его:

– Постой, ты же так мне ничего, по сути, и не рассказал…

– По сути, я тебе как раз все рассказал, – возразил Илья. – Завтра наши братья и сестра приедут в родной город и…

– Да не о том я. Как ты нашел их? Рому, ладно, он в России. А Маринку с Данилкой?

– Эти сами меня нашли. Я телеграмму получил от Данилки и Мэри. Они сообщили, что собираются в Россию, хотят увидеться со всеми нами, оставили номер мобильного, просили написать СМС. Я написал. Мне позвонили. Мы поболтали с Дэном. Обсудили будущую встречу. Он сказал, что послал запросы на всех, но первым нашелся я. Что неудивительно, ведь я меченый…

– И как они там?

– Ты что, американцев не знаешь?

– Откуда?

– Ну в кино же видела, наверное? У них всегда все «ок». Так и у наших.

– А занимаются они чем? Работают, учатся?

– Не знаю я. Дэн не очень хорошо по-русски говорит.

– Да, очень сильный акцент.

– Ладно акцент. Он половину слов не понимает. Забыл язык. Поэтому я только по существу вопросы задавал.

Тут распахнулась входная дверь, и на пороге появился Костя. Таня сразу же позабыла о своих родственниках, вспомнив о том, что ужин еще не готов. А поздно вечером, когда мужчины не только поели, но и улеглись, она открыла альбом со старыми фотографиями и долго их рассматривала, мысленно возвращаясь в те далекие времена, когда они были вместе.

Она очень плохо помнила своих брата и сестру, малышей-двойняшек. Когда Таня видела их последний раз, они были пятилетними крохами. Оба плохо говорили. Марина по причине глухоты, а Данилка – отсталости. Он не был дебилом, просто немного недотягивал в развитии до своих сверстников. Но был невероятно хорошенький, несмотря на уродливую руку. Да и сестра-близнец тоже. Не так ярка, но очень мила. «Но с годами наверняка изменились. В нашей семье красавцем папа был, а они на маму похожи, – думала Таня, стоя на платформе в ожидании московского поезда. – Скорее всего, я их даже не узнаю. Ведь столько лет прошло, и они уже совсем взрослые…»

– Не дрожи, сеструха, все будет пучком! – подбадривал ее старший брат. Илюша держал ее под руку и чувствовал, как Таню потряхивает от волнения.

– Я их совсем не помню, – беспомощно выдохнула она. – Дай мне фото, я посмотрю еще раз.

Снимок, на котором все пятеро детей были изображены за несколько месяцев перед расставанием, Таня изучала не только вчера вечером, но и все утро, но этого ей показалось мало, и она взяла его с собой. Пока ехали в маршрутке до вокзала, она держала его на коленях, продолжая рассматривать. Илье это надоело, и он отобрал у нее фото.

– Некогда, вон поезд идет! – отмахнулся от нее брат. – Да и незачем. Сейчас живьем ребят увидишь.

– Страшно-то как! – пискнула Таня.

– Волнительно, а не страшно, – поправил ее Илья.

Они замолчали. А поезд, громыхая, уже тормозил у перрона. Когда он остановился и двери вагонов открылись, Таня зажмурилась.

– Уже можно, – сказал ей Илья через несколько секунд. Обычно он это говорил в детстве, когда они смотрели какой-нибудь страшный фильм и Таня зажмуривалась на самой пугающей сцене, и как только она заканчивалась, произносил эти слова. Это означало, что ужасный эпизод позади и Тане пора открывать глаза.

…И вот много лет спустя она делает то же самое. И видит перед собой молодых мужчину и женщину, и смотрит на них с радостью и удивлением. Ей приятно встретиться с родными после долгой разлуки. Хотя… какие они ей родные, если подумать? Да, кровь одна, но и только. А что кровь? Пусть не водица, но… Бывает, что человек, кровно с тобою не связанный, тебе близок так, будто родной. Эти же двое… Они чужие. Возможно, из-за того, что выросли на другом конце света. Они иные. Говорят с акцентом (пока они молчат, но Таня помнит разговор с Дэном), выглядят как-то непривычно. Хотя вроде на них джинсы, майки, толстовки – обычная молодежная одежда. А все равно – другая…

Данила стал настоящим красавцем. Лицо – идеальное. Черты точеные. Глазищи завораживающие. Но фигура субтильная, не то что у Ильи.

Марина тоже излишне худа. Таня подумала, глядя на брата и сестру, о том, что в Америке, наверное, мода такая, выглядеть истощенно. Чтоб тучные любители фастфуда, коих там, если судить по телепередачам, немало, завидовали. Таня и сама была худенькой, но выглядела… гармоничнее, что ли? Здоровее. Марина же с Данилой напоминали анорексиков.

– Привьет, Танья, как я рад! – воскликнул Данила и распростер объятия.

Его акцент резал ухо. И все равно Тане фраза, произнесенная братом, показалась песней. Она подалась вперед и обняла Данилу. Затем Марину.

– А уж как я рада! – выдохнула она, уткнувшись в волосы младшей сестры. – Ребятки…

Таня заплакала, не ожидая от себя этого. Глаза Марины тоже увлажнились. А вот Данила оставался холодным. Его красивое лицо не дрогнуло. Как будто он был совсем не рад встрече. А заветные слова сказал только из вежливости, что культивировалась в нем годами.

– Малышка моя… – Это произнес Илья. – Девочка…

И отобрал Маринку у Тани.

Когда она была крохой, он возился с ней больше остальных. Даже больше Тани, не говоря уже о матери. Та родила и… забыла об этом. За младшими ходила Татьяна. За Ромой, Данилой, Мариной. А Илья только за Мариной. Она его умиляла. И вот теперь девочка выросла, но не перестала быть Илюшиной любимицей.

– Я помню тебя, – выдохнула Марина. – Ты играл со мной… в… кочки-мычки…

– Кошки-мышки, – захохотал Илья. – Но я не думал, что ты все еще помнишь!