Бизнес-блюз - Дмитрий Новоселов Страница 10

В холодильнике кроме жаровни с пловом я нашел какой-то суп и миску с котлетами. Надо сказать, что Рита потрудилась на славу. Я щедро начерпал себе всего понемногу, в три тарелки сверх аппетита просто потому, что так было надо, и приготовился все это разогреть в микроволновке. Я совсем забыл, что печь была сломана, она стояла нараспашку, выставив наружу свое бесполезное чрево и воняла расплавленной пластмассой.

С газом тоже дело обстояло не так просто. Едва я включил конфорку, как у меня бешено заколотило в груди, к лицу прилила кровь и глаза сами собой стали закатываться. Я выключил огонь и пошел в ванную. Зеркало показало пунцовую, полную ужаса физиономию. Я включил воду и умылся. Сердце сразу встало на место.

Я вспомнил свои манипуляции с сигаретами и понял, что мне нужна вода. Пять минут ушло у меня на поиски двух огромных кастрюль, почти тазиков, с прозрачными крышками. Я наполнил их до краев и поставил по обе стороны от поверхности газовой плиты, осторожно повернул ручку и дождался появления синего огонька. Ничего не произошло. Уже лучше. Для обеспечения чистоты эксперимента, я выключил газ и отнес кастрюли в коридор, потом вернулся и включил конфорку. Меня опять шибануло, причем пуще прежнего. Если я чего еще понимаю в своем организме, то давление в момент появления огня поднялось у меня до двухсот двадцати, не меньше.

Я сел и задумался. У меня явно сорвало крышу. Теперь чтобы зажечь огонь, мне необходимо было произвести какие-то странные действия, в противном случае меня ждала смерть от гипертонического криза. Я почему-то очень сильно и долго ругал себя за то, что купил хату именно в этом доме. В соседней шестнадцатиэтажке газа не было, все плиты – электрические. Это психоз. Еще я вспомнил свою вчерашнюю неудачу в постели, и мне стало совсем херово.

После завтрака, который с горем пополам все-таки случился в моей жизни, я пошел в душ и опять стал представлять себя на тропическом острове. Мне казалось, что стоит уехать из этой зимы, и все в моей жизни наладится. Только уехать надо не по тур – путевке, а насовсем, тогда я буду своим каменным членом сшибать бананы и сколько угодно греть руки у костра.

Я позвонил Аркашке и попросил его приехать. Вдруг я все-таки выпью пива, да и потом, садиться за руль в таком состоянии опасно.

Пока Аркашка ехал, а волосы мои сохли, я признался себе в том, что у меня патологическая боязнь огня и импотенция. От этого вывода мне легче не стало. На выходе я, как всегда, столкнулся с генералом.

– Привет, – сказал Макарыч.

– Здравствуйте.

Макарыч ждал, что я скажу что-нибудь еще. Ему нужно было услышать от меня ключевую фразу, чтобы блеснуть словесной удалью. Видя, что я молчу и опасно приближаюсь к бронированной двери, он не выдержал и спросил:

– Как дела?

– Сухо во рту.

– Сухое говно к сапогам не прилипает! – радостно сказал генерал.

– Смешно, но не в тему, – охладил я его пыл.

– Согласен.

Я открыл дверь тамбура и вышел. Потом вернулся.

– Макарыч, можно к тебе на две минуты? Есть разговор.

Генерал отодвинул ногой Пулю и пропустил меня внутрь. Мы прошли на кухню.

– Слушай, Макарыч, у меня проблемы с членом.

– Не слушается?

– Да.

– Есть такой закон: до четырнадцати лет – пиписька, с четырнадцати до шестидесяти пяти – член, потом опять – пиписька. Вселенная развивается по спирали. Этот закон…

– Я серьезно, – перебил я генерала.

– Тебе сколько лет?

– Тридцать девять.

– Рановато. Сходи к урологу. Все проблемы отпадут. Экология, нервы, курево и водка. Обязательно сходи к урологу. Очень хорошо помогает. Говорю по собственному опыту.

– А у тебя есть хороший специалист?

– Я лечусь в ведомственной больнице. Тебя туда не пустят.

– Забыл. Тебе сколько лет, генерал? – спросил я напоследок.

– Шестьдесят четыре, – ответил он и поспешно добавил мне вслед: – Но этот закон на меня не распространяется.

– Кто бы сомневался, – отозвался я уже из лифта.

В конторе мое появление стало неожиданностью. Так быстро и так рано меня не ждали. Я прошел к себе, сел за стол, достал чистый лист и начал писать план. Дел было дофига.

Погрузившись в рутину, я как-то забыл о неприятностях и похмелье. В десять часов десять минут мне стало плохо. Все тело покрылось испариной, подступила тошнота. Я знал, что это только начало и попросил Ларису принести большую кружку крепкого чая. Если я сегодня выдержу, то завтра все пройдет, только руки будут трястись еще дня два и по утрам будет мучить страшный депресняк. Вместо Ларисы чай мне занес Чебоксаров.

– Здорово, – радостно сказал он. – Сделал рентген. Все нормально. Врачи говорят – невралгия. Продуло, видимо.

– Поздравляю, – вяло отозвался я.

– Кто-то мне обещал, что страховкой я заниматься не буду. На деле только я и занимаюсь.

– Я тебе обещал, что вступлю в контакт с представителями страховой компании, когда они появятся, и буду утрясать дела в случае проблем. Мы платим семь тысяч в месяц юристам из фирмы «Право» только за то, что они проверяют наши договора, текст которых не меняется уже года три. Пусть один раз в три года повкалывают.

– Не будем же мы вводить в курс дела юристов, – промямлил Колька.

– В курс какого дела? Нет никакого дела. У нас бумага сгорела. Сгорела! Понял? Если кто-то в этом усомнится, сразу зови меня.

– Ты смотрел отчеты по результатам прошлого месяца? – сменил тему мой напарник.

– Ты прекрасно знаешь, что нет, – раздраженно ответил я.

– Там ничего хорошего. Мы стоим. Роста нет.

– Посмотрю. Потом обсудим.

Я попытался отхлебнуть из кружки, слишком дрожали руки. Когда Дальтоник уйдет, пригублю без рук, просто нагнусь. Колька посмотрел на меня с жалостью.

– У тебя нет хорошего уролога? – спросил я.

– Целых два. Что случилось? Простатит?

– Ну, – расплывчато протянул я.

– Тебе давно надо подумать о своем здоровье, – назидательно улыбнулся Чебоксаров. – Я дам тебе телефоны, скажешь, что от меня, все будет нормально. Я, между прочим, каждый год для профилактики хожу на массаж простаты. Мне ведь все-таки надо когда-нибудь жениться.

Колька ушел за телефонами, а я поспешно, с горем пополам, выхлебал чай и стал рассматривать листки, которые остались от вчерашней странной посетительницы. Я машинально отметил про себя, что бумага была ксероксной, плотностью восемьдесят грамм на квадратный сантиметр, скорее всего «Снегурочка», наверняка наша. С одной стороны листки были весьма неэкономно исписаны мелким корявым почерком. Чувствовалась рука Виталика. Он щедро чертил какие-то стрелки и линии, под которыми выводил странные надписи. «Фуджик на второй пенек. Асус на третий», – прочитал я. Часто упоминались дрова и гектары. Галиматья какая-то.