Наш человек в Гаване - Грэм Грин Страница 10

— То есть как это — похлеще?

— Понимаете, если бы вас придумал вот этот мой друг, мистер Уормолд, вам бы куда больше повезло. Он бы дал вам университетское образование, какое-нибудь имя, вроде Пеннифезер…

— То есть как это — Пеннифезер? Вы пьяны!

— Конечно, пьян. А пьянство губит воображение. Поэтому-то я вас так пошло придумал: Майами, земельные участки, перелет на «Дельте»… Пеннифезер прибыл бы из Европы и пил бы свой национальный напиток — розовый джин.

— Я пью шотландское виски, и меня это устраивает.

— Это вам кажется, что вы пьете виски. Или, точнее говоря, это я вообразил, будто вы пьете виски. Но мы сейчас все это переиграем, — радостно объявил доктор Гассельбахер. — Я на минутку выйду в холл и, в самом деле, придумаю что-нибудь похлеще.

— Я не позволю над собой измываться, — встревоженно заявил сосед.

Доктор Гассельбахер выпил виски, положил на стойку доллар и поднялся — пошатываясь, но сохраняя достоинство.

— Вы мне будете благодарны, — сказал он. — Ну, что бы нам придумать? Доверьтесь мне и мистеру Уормолду. Художник, поэт, а может, вы предпочитаете жизнь искателя приключений, контрабанду оружием, шпионаж? — С порога он отвесил поклон возмущенной тени. — Простите меня великодушно за торговлю недвижимостью.

Голос прозвучал нервно, в нем слышалась неуверенность и даже какой-то страх:

— Он либо пьян, либо тронутый.

Но «парашютисты» продолжали молчать.

Уормолд сказал:

— Ну, я с вами попрощаюсь, Гассельбахер. Я и так опоздал.

— Считаю своим долгом проводить вас, мистер Уормолд, и объяснить, что это я вас задержал. Не сомневаюсь, что, когда я расскажу вашему Другу, как мне повезло, он нас простит.

— Не нужно. Уверяю вас, это лишнее, — сказал Уормолд.

Он знал, что Готорн сделает из этого свои выводы. Даже разумный Готорн, если бы таковой существовал в природе, был бедствием, ну а Готорн, страдающий подозрительностью… у Уормолда холодела спина от одной этой мысли.

Он направился к лифту; доктор Гассельбахер плелся за ним. Не обратив внимания на красную сигнальную лампочку и предупреждение «Осторожно! Ступеньки», доктор Гассельбахер споткнулся.

— О, господи, — сказал он, — у меня подвернулась нога!

— Идите домой, Гассельбахер, — взмолился Уормолд с отчаянием.

Он вошел в кабину лифта, но доктор Гассельбахер с неожиданной ловкостью вскочил туда вслед за ним. Он сказал:

— Деньги исцеляют любую боль. Я давно уже не проводил так хорошо вечер.

— Шестой этаж, — сказал Уормолд. — Мне надо остаться одному, Гассельбахер.

— Зачем? Извините. У меня икота.

— Я иду на свидание, Гассельбахер.

— Красивая женщина, мистер Уормолд? Я поделюсь с вами выигрышем, чтобы вам было легче совершать безумства.

— Да нет, это совсем не женщина. Деловое свидание, только и всего.

— Секретное дело?

— Я же вам говорил.

— Какие могут быть секреты у пылесосов, мистер Уормолд?

— Новое агентство, — сказал Уормолд.

Лифтер объявил:

— Шестой этаж.

Уормолд шел на корпус впереди, и голова его работала более ясно, чем у Гассельбахера. Комнаты были расположены, как тюремные камеры, по всем четырем сторонам квадратной галереи; внизу, в бельэтаже, как светящиеся знаки на мостовой, блестели две лысины. Он заковылял к тому углу галереи, куда выходила лестница. и доктор Гассельбахер заковылял вслед за ним, но Уормолд был куда более опытный хромой.

— Мистер Уормолд, — кричал ему Гассельбахер, — мистер Уормолд, я с радостью помещу сто тысяч из моего выигрыша…

Уормолд спустился уже на последнюю ступеньку, когда Гассельбахер только подошел к лестнице; пятьсот десятая комната была близко. Он повернул ключ. Маленькая настольная лампа освещала пустую гостиную. Уормолд тихонько притворил дверь — доктор Гассельбахер еще не успел спуститься. Уормолд приложил ухо к скважине и услышал, как доктор Гассельбахер подпрыгивает, припадает на одну ногу, икает и проходит мимо. Уормолд подумал: «Я чувствую себя шпионом и веду себя, как шпион. Это идиотство. Что я скажу Гассельбахеру завтра утром?»

Дверь в спальню была закрыта, и он направился было к ней. Но потом остановился. Не буди спящего пса! Если я нужен Готорну, пусть Готорн отыщет меня сам. Однако любопытство заставило его осмотреть комнату.

На письменном столе лежали две книги: два одинаковых экземпляра «Шекспира для детей» Лэма. На листке блокнота, — может быть, Готорн делал заметки для предстоящей встречи, — было написано: «1.Оклад. 2.Расходы. 3.Связь. 4.Чарльз Лэм. 5.Чернила». Он собирался открыть книгу, но чей-то голос сказал:

— Руки вверх! Arriba los manos!

— Las manos, — поправил Уормолд. Он с облегчением увидел, что это Готорн.

— Ах, это вы, — сказал Готорн.

— Я немножко запоздал. Извините. Мы гуляли с Гассельбахером.

На Готорне была лиловая шелковая пижама с монограммой на кармане. Вид у него был королевский. Он сказал:

— Я уснул, а потом услышал, что кто-то здесь ходит. — Можно было подумать, что его поймали врасплох и он забыл о своем жаргоне, не успел им прикрыться, хоть и надел пижаму. Он спросил: — Вы трогали Лэма?

Слова звучали, как укор, — он напоминал проповедника из Армии спасения.

— Извините. Я просто хотел посмотреть.

— Ничего. Это показывает, что инстинкт у вас верный.

— Вы, видно, любите эту книгу.

— Один экземпляр для вас.

— Но я ее читал, — сказал Уормолд, — много лет назад, и я не люблю Лэма.

— Она не для чтения. Неужели вы не слышали о книжном шифре?

— Сказать по правде, нет.

— Сейчас покажу вам, как это делается. Один экземпляр остается у меня. Сносясь со мной, вам надлежит только указать страницу и строку, с которой вы начинаете шифровку. Конечно, этот шифр не так трудно разгадать, как механический, но и он заставит попотеть всяких там Гассельбахеров.

— Я бы вас очень просил выкинуть доктора Гассельбахера из головы!

— Когда мы как следует организуем вашу контору и обеспечим надлежащую конспирацию — сейф с секретом, радиопередатчик, обученный персонал, — словом, приведем в порядок все ваше хозяйство, тогда мы, конечно, сможем отказаться от этого примитивного кода, однако только опытный криптолог может разгадать такой шифр, не зная названия книги и когда она издана.

— А почему вы выбрали Лэма?

— Это единственная книга, которую я нашел в двух экземплярах, не считая «Хижины дяди Тома». Я очень торопился и должен был что-нибудь купить в Кингстоне до отъезда. Да, там была еще одна книжка под названием «Зажженная лампа. Руководство для вечерней молитвы». Но мне казалось, что она будет выглядеть как-то неестественно у вас на полке, если вы человек неверующий.