Если женщина хочет… - Юлия Павлова Страница 10

— Людмил, а следователь с нами будет ужинать?

— С нами, Леночка, с нами. У каждого свои тараканы, считай, что пришла моя очередь дать слабину.

Олег решил, что теперь можно зайти, и появился на кухне с самой дружественной улыбкой.

— Девочки, у меня есть предложение. Чтобы вы были в безопасности, можно поехать ко мне домой, у меня двухкомнатная, все сможем поместиться.

Татьяна задумалась, по-новому взглянув на Олега Даниловича, Елена безразлично пожала плечами, а Людмила чуть не обрезалась острым ножом.

— Предлагаю ответный вариант: мы все остаемся в библиотеке. Здесь есть раскладушки и белье.

— А есть здесь второй выход?

— Конечно. — Людмила вытерла руки и посмотрела на ногти. — С обратной стороны дома.

— Тогда я предлагаю забрать все с собой и сматываться немедленно. Предчувствие…

Елена напряглась, посмотрела Олегу в глаза.

— Вы знаете, мне тоже не по себе. Тревожно как-то. Усман! Хорошо, что ты пришел. Давай уедем отсюда, сейчас же. Поверь, беременные женщины чувствуют беду. Надо отсюда сваливать.

Усман, поставивший в самом дальнем углу кухни пакет, набитый непонятно чем, вздохнул и опять взял свою ношу.

— Курицу жалко. Ладно, поехали, в ресторане поужинаю.

Людмила начала складывать нарезанную закуску обратно в пакет, ей помогал Олег. Сидеть, ничего не делая, как Татьяна, он не мог. В кухне нарастало напряжение. Елена достала из сумки сигарету, прикурила и тут же загасила.

— Что со мной? Прямо плакать хочется… Мы через какой выход выбираться отсюда будем?

Людмила поставила в третий пакет початую бутылку водки и вытащила из холодильника всю еду. Олег смотрел на эти манипуляции с удовлетворением: насколько он помнил, у него в холодильнике была только горчица и банка зеленого горошка. Остался сыр, но он слишком старый, а старость хороша только для вин, не ставших уксусом, и преступников, у которых срок сгорает «за давностью лет».

— Самым разумным вариантом будет, если Усман выйдет через главный вход, а мы потихоньку с другой стороны пройдем на соседнюю улицу, там разделимся на две пары. Я и Людмила ловим такси, а Таню и Елену сажаем в машину.

Таня наклонила голову и промычала:

— Я хочу с Усманом.

— Опять началось. — Лена взяла из пепельницы «бычок», понюхала наполовину выкуренную сигарету. — Тебе, идиотке, только что намекали: думай головой. Иди вперед, шизуха.

— Не пойду. Сяду здесь и буду сидеть. Назло.

Елена замахнулась для пощечины, но Танечка резво отскочила и встала в каратистскую боевую стойку. Вряд ли она смогла бы сделать хоть один взмах ногой, но Елена, взвесив разные весовые категории и степень риска для беременного живота, решила, от греха подальше, дуру Таньку не трогать.

Усман похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание. Обручальное кольцо блеснуло бликами люминесцентных ламп, а перстень с черным квадратным камнем отразил картинку кухни. Разные женщины, разные мужчины, темный флер опасности.

— Девочки, не ссоримся. Таня, пойдем, будешь моим прикрытием.

До абонементного зала шли все вместе. Налево, в сторону черного хода, повернула большая часть компании. Людмила попросила немного задержаться, чтобы включить сигнализацию — для этого, закрыв дверь, надо было дозвониться на пульт милиции и предупредить о включении контрольной лампы.

Усман с Таней прошли по освещенному холлу. У дверей Таня всплеснула пухлыми руками и, застегивая дубленку, начала плаксиво жаловаться, что забыла на кухне букет роз. Она рвалась вернуться за ним, и Усману пришлось пообещать ей два таких же, только чтобы она шла вперед и желательно молча.

Елена, Людмила и Олег смотрели на них из темного зала. Татьяна выключила свет и в абсолютной темноте загремела ключами от входной двери. Усман забрал у нее тяжелую связку, приноровившись к свету фонаря перед входом, отпер дверь.

Дождавшись, когда дверь закроется и дважды повернется ключ, Людмила, Елена и Олег побрели, задевая в темноте за столы коленками и пакетами с едой, ко второму выходу. Гул со стороны дороги сначала их не насторожил. Компания завернула за угол коридора перед дальней дверью. В окно были видны черные ветки кустов, качающиеся от ветра, дальний фонарь освещал детскую площадку перед домом… И вдруг раздался грохот. Было такое впечатление, что обвалился дом.

Елена от страха села на корточки у стены, Людмила замерла с ключом в руках, Олег в два прыжка вернулся обратно в темный зал. Дальше идти не имело смысла. Даже отсюда было видно, что через витрины-окна, снеся без усилия решетку, в библиотеку въехал трактор. А может, это был комбайн — в темноте не разглядеть. На гусеничном чудище висели погнутые решетки, оборванные шторы и длинные листья погубленных пальм. Стекла еще осыпались, с грохотом и звоном выпадая из привычных рам.

В библиотеку осторожно вошли двое невысоких молодых мужчин. Они ступали почти бесшумно, только стекло изредка хрустело под рифлеными подошвами кроссовок.

Олег вернулся к женщинам, сделал знак, призывая их к молчанию, и подтолкнул к двери Людмилу. Елена пришла в себя сразу, первая выскочила на улицу. И тут же затаилась, присев в самом темном месте у густого кустарника. Людмила, пригнувшись, перебежала к ней.

Поворачивая ключ в двери, наскоро обшитой жестью, Олег прислушивался к тому, что происходит внутри. Если осторожные шаги дойдут до черного хода, то можно ожидать удара ногой в дверь, а то и выстрела. Да что там, ночные гости в средствах не стесняются и не избегают шумовых эффектов — вполне может прозвучать автоматная очередь.

Олег отошел от запертой двери шагов на десять и огляделся, изо всех сил стараясь держаться так, будто просто вышел прогуляться перед сном.

Во внутреннем дворе двенадцатиэтажки было немноголюдно. Компания подростков, громко переговариваясь исключительно матерными словами, быстро прошла за угол, посмотреть, что же такое грохнуло на весь квартал. Припозднившаяся женщина тащила к подъезду упиравшегося внука — ей было очень интересно, но еще больше страшно за мальчика.

Телефонная будка на углу дома выглядела вполне целой, и Олег, услышав гудки в таксофоне, накинул на трубку носовой платок. Набрав «02», он быстро и картаво рассказал, что случайно увидел, как сейчас в библиотеку на улице 8 Марта вперся трактор, а затем в пролом вошли молодые люди подозрительной наружности. Он, как законопослушный гражданин, решил просигнализировать. Диспетчер попросила назвать себя, но Олег буркнул «спасибо» и повесил трубку.

Гражданский долг свой он выполнил, а свидетелем быть слишком хлопотно. Хлопотно всем, а уж тем более ему, майору в отставке, насчет которого в прошлом году в родном отделе решали, навязать ли ему какой-нибудь криминал для острастки, просто выгнать или без суеты спровадить на пенсию, взяв обещание ни в какие расследования не лезть до конца жизни. В прошлом году он пообещал… Он тогда искренне верил, что близко не подойдет ни к какому подозрительному человеку даже попросить закурить и уж тем более не влезет в серьезное расследование с «мокрухой».