Побег с "оборотнем" - Фридрих Незнанский Страница 10

— Опять бардак развела! — выразительно выговаривала женщина. — Мы с отцом всеми днями на работе, света белого не видим, а ей даже пыль протереть трудно! Пыль лежит, и я прилягу, правильно? Не говоря о том, чтобы ужин приготовить! Паша, почему ты все время молчишь? Снова защищать ее будешь? Всю жизнь защищаешь, и до чего докатились?

Было слышно, как хлопнуло что-то в квартире, покатилось по полу. На звонок распахнулась дверь, и ухоженная, но усталая женщина в халате с невыразимым ужасом уставилась на милицейскую форму.

— Боже мой, — она прижала руки к груди, — только не говорите, что Валентина опять что-то натворила…

— Анна Андреевна Латыпина? — Турецкий приветливо улыбнулся. — Успокойтесь. Мы расследуем обстоятельства исчезновения вашего соседа Поличного.

— А-а, — лицо женщины обмякло, — все расследуете? Проходите. Нас уже допрашивали в прошлое воскресенье…

Крайне неприятная выпала ему миссия — вторжение в личную жизнь граждан. То самое, что Турецкий больше всего ненавидел. Стянув ботинки, он заглянул на кухню, где мужчина средних лет — насупленный, сутулый — шоркал под краном обгоревшую сковородку. Вздрогнул, вскинул голову, поздоровался. В комнате «для взрослых» женщина торопливо сгребала с прохода цветастые журналы, пустые обертки из-под чипсов.

— Дорожка тут у нас, для бега с препятствиями, — пошутила она. — Подождите минутку, после нашего ребенка, особенно если нас нет дома, всегда такое побоище…

Постучавшись, он заглянул в детскую, наступил на пушистого кота, который мгновенно сделал стойку и с визгом бросился атаковать лодыжку Турецкого.

— Терентий, брысь! — рявкнула косматая девчонка, неприязненно покосилась на посетителя и слезла с неприбранной кушетки. — Он у нас такой, он может. Зачем вы его разбудили? К звукам скандала Терентий привычный, а вот когда звонят в дверь, он всегда возбуждается. А еще я его покормить, кажется, забыла.

— Это нормально, — улыбнулся Турецкий. — Настоящий кот должен быть голодным и не выспавшимся.

Он обозрел разруху, царящую в помещении. Как же права была ее мама (а когда она не права?). О чистоте и порядке девчонка имела лишь самые смутные представления. Старенький компьютер с горкой проводов и дисков, глянцевая периодика, разбросанная где попало и облитая пепси-колой, постеры возмутительного содержания в качестве обоев, мятая одежда — видимо, специально ее разбрасывала по всем углам. Девчонка хмуро на него смотрела. Маленькая, неопрятная, с цыплячьей шеей и прижатыми ушами, одетая в какой-то жеваный тренировочный костюм.

— Страшноватенько тут у тебя, — признался Турецкий. — Ну и как тебе такая походная жизнь? Чем занимаемся? Бухло, музон, мальчики? По го-потекам шляемся, безобразия творим, родителей не слушаемся, курим, материмся, употребляем наркотические вещества?

— Точно, — подумав, кивнула девчонка. — Кроме последнего. Наркотические вещества, к сожалению, не употребляем.

— А что так?

— Успеем еще. Вся жизнь впереди. А безобразия лучше, чем однообразие.

Турецкий засмеялся. И девчонка усмехнулась. Но ненадолго — поджала губы и уставилась на него так, словно он тут сидит уже несколько часов.

— И часто скандалишь с родичами, Валентина?

— А вам-то что? — фыркнула девчонка. — Они просто не умеют мною пользоваться.

Он собрал почтенное семейство на кухне, предложил облегчить душу чистосердечным признанием. Внимательно всматривался в лица, выискивая что-нибудь необычное.

— Прошу вас вспомнить, уважаемые Анна Андреевна, Павел Сергеевич и Валентина Павловна, не заметили ли вы в прошлое воскресенье что-нибудь необычное. Расскажите, как вы провели утро 14 июня. Расскажите о вашем отношении к соседям.

— Да боже ты мой… — пробормотал мужчина. — Нас терзали весь день, неужели это никогда не кончится…

— Успокойся, Павел, если нужно, значит, нужно.

— А мне по хрен, — безапелляционно заявила девчонка, — я вообще до обеда дрыхла. Так что сами разбирайтесь.

Мужчина покраснел. Женщина всплеснула руками, набросилась на дочь с упреками. Но та лишь фыркала.

— Вы думаете, Валюша не умеет себя вести? — смущенно бормотал отец семейства. — Все она умеет, если захочет. И учиться может хорошо, и вести себя прилично… Просто ей шлея иногда под хвост попадает, начинает самовыражаться…

— Опять этот семейный адвокат! — схватилась за голову женщина. — Да это из-за тебя она такой и выросла!

— Вам рефери не требуется? — мягко поинтересовался Турецкий. — Давайте серьезнее относиться к делу, господа.

Анна Андреевна и Павел Сергеевич занимали неплохие должности в институте микробиологии. Всю жизнь на научной работе. Трудились вместе, дома вместе. В последнее время работы даже прибавилось — чтобы не пропасть в тяжелую кризисную пору, приходится брать дежурства по лаборатории. До ночных смен пока не дошло, но часто случается, что нужда заставляет работать по выходным, приходят домой очень поздно, вымотанные до предела, а тут еще Валюша со своим «самовыражением»…

В прошлое воскресенье они всем семейством дружно отсыпались. В субботу поздно вернулись с работы, а еще Валюша где-то колобродила, явилась после них.

В квартире, как всегда, был бедлам, в холодильнике шаром покати (хотя оставили ей деньги на продукты), поскандалили, долго наводили порядок, сочиняли ужин, легли спать. Был уже третий час ночи. Анна Андреевна проснулась около одиннадцати — с совершенно чугунной головой. Пыталась растолкать Павла Сергеевича, но тот лишь отмахнулся, перевернулся на другой бок. Выходной — не значит, что в доме делать нечего. Работы столько, что хоть на работу не ходи. Побрела в детскую, сделала попытку растолкать Валюшу — та даже ухом не повела. Стала орать, требовать, предъявлять ультиматум — та забралась под подушку, и хоть бы хны. Махнув рукой на своих засонь, Анна Андреевна побрела в ванную, в этот момент и началось. Тревожно зазвенел звонок в прихожей, вторглись люди в форме и без, стали задавать какие-то глупые вопросы. Проорав, что у них имеется санкция прокурора, бросились обшаривать квартиру. Анна Андреевна даже не нашлась, что сказать — стояла, руками разводила. Милиционеры вытряхнули из кровати Валюшу — той спросонья почудилось, что это грабеж, запустила в одного тапком и, что интересно, попала. Отец вступился за дочь — чуть и ему не досталось. Слава богу, недоразумение разрешилось. Милиционеры уверили, что вторжение — мера вынужденная, извинились сквозь зубы, побежали дальше. В этот день они возвращались несколько раз. Настойчиво допытывались, какие у Латыпиных отношения с Евгением Михайловичем Поличным, где его можно найти, и прочую чушь…

— А какие у вас, кстати, отношения с Поличным? — осведомился Турецкий.

— Хреновые, — буркнула Валюша, — он мне курить на площадке не разрешает. Как увидит — сразу клеймит и гонит. Жалко, что его не поймали…

— Валюша, прекрати! — завизжала мать, поперхнулась, стала кашлять. Обыкновенная российская семья. Турецкий дождался очередного затишья, попросил еще что-нибудь вспомнить. Никаких особенных отношений у семьи Латыпиных с семьей Полипных не было. Здоровались, обменивались ничего не значащими фразами. Разумеется, все знали, что Полипный занимал ответственный пост в милиции, но в форме видели его редко. Не любил он форму. И вел себя с окружающими вне работы людьми, как обыкновенный гражданин. Был приветлив, хотя и немного замкнут, однажды дал «прикурить» Павлу Сергеевичу, когда его машина не могла завестись, а как-то раз его супруга Инна Осиповна совершенно бесплатно отдала Валюше новые джинсы, в которые не смогла влезть ее дочь Раиса.