Вавилон-Берлин - Фолькер Кучер Страница 10

– А как его зовут?

Элизабет посмотрела на Рата, и ее глаза засветились на-деждой.

– Вы считаете, вам удастся что-то сделать? Его зовут Алексей. Алексей Иванович Кардаков.

Рат кивнул. Это было имя, которое назвал Борис.

– Может быть, он будет более уважительным, если в дело вмешается полиция, – предположила Бенке и подала собеседнику чашку чая. – Выпейте. Это поможет после такого стресса. Хотя вы, конечно, как полицейский к этому привыкли.

Гереон не совсем понял, что она хотела этим сказать: привык ли он к стрессу или к алкоголю? Наверное, фрау Бенке имела в виду и то и другое, подумал он и выпил.

Ух! Его хозяйка явно не пожалела рома! Сначала комиссар заподозрил, что женщина хочет его напоить, но потом увидел, что она и сама опустошила свою чашку одним глотком.

– Еще одну? – предложила Элизабет.

Рат выпил свою чашку и кивнул. У него возникло такое чувство, что он мог бы воспользоваться небольшим алкогольным дурманом. В меньшей степени из-за странного незнакомца, и в большей – из-за иллюзии, от которой никак не мог отделаться. Благодаря небольшой порции рома в крови он будет спать спокойнее.

– Еще чаю, – сказал он и протянул Бенке свою чашку.

***

Когда он проснулся на следующее утро, будильник показывал без четверти девять. Рат резко сел в постели, держась за голову, в которой пульсировала изрядная боль. Что он пил? И прежде всего – сколько? По крайней мере, он лежал в своей постели, голый. Слипшимися глазами он осмотрелся вокруг. На проигрывателе выписывала бессмысленные пируэты пластинка, и в динамике раздавался негромкий скрежет. Комиссар нащупал на тумбочке телефон и чуть не запутался в проводах. Номер Вольтера он мог вспомнить и во сне. Дядя снял трубку, и Рат пробормотал извинения. На другом конце провода он услышал смех.

– Судя по твоему голосу, ты не совсем здоров, дружище. Похоже, ты переборщил!

– За последнюю неделю это первая ночь, которую я провел не на Германнштрассе.

Шесть ночей Гереон просидел в затхлой квартире в Нойкёльне, наблюдая за ателье Кёнига. Это были смены, на которые никто, кроме него, не соглашался.

– Это верно. Ты заслужил выходной.

Бруно предложил ему отгулять переработанные часы, которые накопились у него за неделю, когда он вел слежку.

– Ты мне нужен отдохнувший, – сказал он. – Оставайся лучше сегодня дома.

Рат не имел ничего против. Он положил трубку и уже хотел повернуться и спать дальше, но неожиданно наткнулся под одеялом на что-то теплое.

Рука!

Что случилось вчера? У него была женщина? Он напряг свою больную голову, но при всем желании не смог ничего вспомнить. В памяти у него опять всплыл недавний сон и незнакомый русский, который разломал шкаф. Потом он пил чай со своей квартирной хозяйкой… с ромом… на брудершафт…

О нет!

Рат потянул одеяло. Медленно, предполагая худшее. Кроме руки, он увидел светлые волосы, в которых играл легкий серебристый блеск. Это был не сон.

В его постели лежала Элизабет Бенке!

Как это могло произойти? Последнее, о чем Гереон мог сейчас вспомнить, был момент, когда она предложила ему перейти на «ты», после того как они опустошили бутылку рома и добрались до польского ликера «Данцигер гольдвассер». Затем они целовались. Это он еще помнил. Так принято, когда пьют на брудершафт. Но сколько? Как? И что было потом? Вопросы, на которые полицейский не мог ответить. Единственным ответом была его квартирная хозяйка, которая лежала рядом с ним в постели, вытянув свое пышное тело. Она зажмурилась на мгновение от дневного света и окончательно проснулась, а потом натянула на грудь одеяло.

– Доброе утро, – сказал комиссар, стараясь не выдать своего сарказма. И это стоило ему больших усилий.

– Доброе утро, – тихо, почти робко ответила фрау Бенке. Да, ей, по крайней мере, тоже неловко, подумалось Рату.

– Бог мой! – Взгляд женщины упал на будильник, который показывал девять часов. – Уже девять! Я давно должна была сделать завтрак! Вайнерт наверняка будет недоволен. – Она собралась вставать, замотавшись при этом в одеяло, но потом заметила, что она таким образом оставляет Рата совершенно обнаженным. Она размышляла, вставать ей или остаться в постели, когда в дверь постучали. После этого Элизабет Бенке опять быстро юркнула в кровать своего квартиранта и целиком исчезла под одеялом.

– Боже мой! Это Вайнерт! – услышал Гереон ее приглушенный шепот.

Дверь медленно открылась, хотя Рат не сказал «Войдите» или что-то в этом роде. И действительно, в дверь просунулась любопытная физиономия Бертольда Вайнерта.

– Доброе утро, соня, – сказал он и подмигнул ему. – Ты не можешь одолжить мне пару марок? Бенке сегодня еще не вставала, иначе я попросил бы у нее. Наверное, она заболела – даже завтрак не сделала. Но мне нужно в редакцию, и я не могу…

– Возьми сам. – Комиссар указал соседу на пиджак, висевший на напольной вешалке. В отличие от его халата, который вместе с пижамой образовывал беспорядочную кучу на полу между дверью и кроватью. Рат отчаянно надеялся, что Вайнерт не заметит синюю ночную рубашку их квартирной хозяйки, которая лежала с другой стороны кровати.

– Твоя девочка ушла? – спросил журналист, пытаясь найти портмоне во внутреннем кармане пиджака и снова подмигивая ему. Заговорщическая мина Вайнерта начала раздражать Рата. – Смотри не попадись! Бенке следит во все глаза. Я всегда отправляю своих домой еще вечером. К чему рисковать? А у вас это продолжалось всю ночь! А потом еще эта музыка! Бенке и так все время ворчит, когда ты включаешь эту свою негритянскую какофонию. – Он обернулся, как будто опасаясь, что Элизабет Бенке в любой момент может войти в комнату, и продолжил шепотом: – Прежде всего, скажи своей девушке, чтобы она в следующий раз вела себя потише. Она слишком громко хихикала! И не только… – Бертольд взял из портмоне купюру в десять марок. – Не то чтобы мне это не нравилось, но как к этому отнесется Бенке! – Еще раз подмигнув, он вышел из комнаты.

Рат откинул одеяло и увидел, что Бенке покраснела.

– Боже мой, надеюсь, что этот болтун ничего не пронюхал, – сказала она.

– Это действительно так? – спросил Гереон. – Вы действительно так громко смеялись этой ночью?

– А разве мы не пили на брудершафт? – Голос хозяйки звучал чуть обиженно.

– И переборщили с этим.

– Мы взрослые люди, господин Рат! То есть Гереон, – исправилась Элизабет, и ее квартирант вновь услышал в ее голосе энергичные нотки, как это было всегда. – Я бы тоже предпочла, чтобы сегодняшняя ночь осталась нашей тайной. Но что было, то было. Мы не должны вдруг делать вид, что не знаем друг друга.

– Извини, – сказал полицейский. Ему понравился всплеск темперамента этой женщины. Он заметил, как его это возбудило, и сильнее натянул одеяло.