Смертельное фрикасе. Убийство по лионскому рецепту - Ванесса Рубио-Барро Страница 10

Журналистка взяла из рук Пако книгу в твердом переплете.

— Так что «и еще»?

— И еще она в детстве всегда восхищалась Викториной, их семейной кухаркой, которая записывала секреты всех своих блюд в блокнот с обложкой из черного молескина. Ля Мазий изрядно дополнила содержимое этой драгоценной записной книжицы, которую ей оставила в наследство старая Викторина, но…

— Больше ничего не говори, я понял.

Было что-то восхитительно старомодное, словно надмирное и вневременное в том, чтобы сразу после пробуждения оказаться за столом под благожелательным взглядом супругов Ватсон.

Перед этим завтраком, сервированным на старинный лад, с фарфором, столовым серебром на ажурной кружевной скатерти, Лора, окруженная деликатными знаками внимания со стороны хозяев, почти забыла, насколько изнурительным был вчерашний день. И все же поездка по часто извилистым, а порой и опасным дорогам, несмотря на изрядную часть рутины, не была лишена сюрпризов. Посещение завода по производству и консервации фуа-гра, расположенного в окрестностях Сарла, несколько затянулось, но было трудно ускользнуть оттуда, не показавшись слишком невежливыми. Пако сделал почти три сотни фотографий, которые Дафна наверняка забракует, чтобы не покоробить чересчур впечатлительных читателей, разве что оставит два-три морально приемлемых снимка. А Лора тем временем терпеливо выслушивала бесконечную, наполненную техническими терминами речь ответственного за линию переработки. Из профессионализма, а также из вежливости, она даже расщедрилась на несколько коротких вопросов, за которыми немедленно последовали особенно перегруженные подробностями разъяснения. В конечном счете, она усвоила (при этом в голове у нее вертелось слово «законсервировала») лишь два-три важных факта с цифрами.

Затем они наведались в Рок-Гажак, чтобы посетить там несколько хороших ресторанов, прильнувших к береговым утесам над мутными водами Дордони. Первая остановка — «Прекрасная звезда», хозяин которой, необычайно сведущий Режи Онгаро, поставил перед собой цель поддерживать прекрасную репутацию своего заведения. Среди его классики уже числились фирменные яйца кокотт, бюэ — своего рода воздушный мусс [10] — из фуа-гра и крем из цикория со сморчками, но он считал делом чести изобретать все новые и новые блюда на основе свежайших продуктов. Лора понемногу поклевала каждое блюдо и похвалила его за правильность приготовления и гармоничное сочетание вкусов, а Пако тем временем не обошел своим вниманием ни один уголок ресторана, и ему даже удалось сделать несколько особо выигрышных снимков, злоупотребив широкоугольным объективом.

Вторым заведением, поглотившим все их внимание, стала харчевня «Гусиное перо», сельский ресторан, который создал в 1981 году шеф Марк-Пьер Уокер и с тех пор держал в нем бразды правления с никогда не изменявшим ему вдохновением. Будучи странствующим поваром, он привез из своих путешествий на край света достаточно ароматов и воспоминаний, чтобы забавы ради ввести их в свою стряпню, всегда уважавшую местные традиции. Перешедшее от него к молодой чете Пикель, Софи и Себастьяну, заведение не только сохранило свое реноме, но даже обрело новую силу. Кроличья спинка с раками в соусе, винегрет с фисташками и кардамоном, завернутая в листок нори [11]; равиоли с грибами по сезону, поданные в грибном супе-пюре; ягненок из Керси в собственном соку с экзотическим перцем… Лора не устояла перед редькой и лимонно-кардамонным мармеладом, которые чудесно сочетались с особенно нежной и сочной иберийской свининой. А Пако, расположившись на кухне, чтобы уловить отблески нержавеющей стали и начищенной меди, воспользовался этим, чтобы угоститься еще разок.

На обратном пути они сделали еще несколько остановок, чтобы запечатлеть несколько панорамных видов под закатным небом над Дордонью, где в тяжелой тени отвесных утесов все еще плавали набитые туристами габарры — плоскодонные баржи. И как раз в тот момент, когда они собирались обогнуть Сарла, чтобы повернуть к Эспераку, день омрачил звонок от Дафны, ответственного секретаря редакции. Разговор был недолгим. Дафна звонила из дома, чтобы вкратце напомнить о некоторых проблемах, связанных с подготовкой выходящего номера, однако быстро перешла к другому, ничуть не менее волнующему сюжету: Амандина, Лорина дочь, сбежала от своего отца. «Я обнаружила ее на коврике под моей дверью читающей „Преступление и наказание“!» Лора побледнела. Она уже некоторое время знала, что совместная опека над ребенком становится все труднее. А излишняя широта взглядов, пофигизм и недостаток властности у ее бывшего мужа не слишком способствовали тому, чтобы уладить ситуацию. Дафна успокаивала своего главного редактора как могла: «В общем, я ее впустила. Мы с ней выпили чаю, малость пожевали, и я собираюсь оставить ее на эту ночь у себя, пускай поспит на диване». Лора попросила дать трубку дочери. Ждать пришлось довольно долго. Наконец Дафна, уставшая от переговоров с девочкой-подростком, вернулась со вздохом. «Мне жаль. Я настаивала, но она говорит, что ей нечего тебе сказать!»

Лора тотчас же позвонила отцу Амандины и, не сумев дозвониться, оставила ему как можно более успокаивающее сообщение.

Она провела довольно бурную ночь, которая перемежалась полосами бессонницы, внезапными провалами в беспокойный, наполненный метаниями сон и приступами тревоги, которую она пыталась успокоить то несколькими страницами английского детективного романа, валявшегося на полке, то несколькими стаканами воды из-под крана.

В час завтрака Лора, с трудом разлепив обведенные кругами глаза, еле подавляла зевоту над чашкой дымящегося дарджилинга. Она съела больше, чем обычно, даже не сознавая, хочет есть или нет, жуя как сомнамбула, совершенно машинально и размеренно, оставив заботу о поддержании застольной беседы своему другу фотографу. Заглотив без малейшего чувства стыда все батские булочки мадам Ватсон, Лора и Пако решились наконец покинуть гостевой дом и отправиться в «Харчевню Тетушки Адель», чтобы вернуть Аделине фотографии.

За время этой короткой поездки, которая снова привела их в лощину, они не проронили ни слова, но особой натянутости из-за этого не ощутили. В конце концов, важно было делать свою работу, а не афишировать состояние души. Подъехав к ресторану, Пако остановился перед клумбой, засаженной ирисами, и, насвистывая, выключил зажигание, принуждая себя к некоторой непринужденности. И вот когда он уже направлялся к крыльцу, на стоянку вихрем влетел желтый пикап, украшенный крылатой эмблемой почты. Из-за резкого торможения из-под его колес ударил фонтанчик гравия и хлестнул по икрам журналистки. Та в испуге отскочила.

— Извиняйте, дамочка! — прохрипела почтальонша, выпрыгивая из машины. — Не пострадали?