Смерть на винограднике - Мэри Лу Лонгворт Страница 10

Надев очки для чтения, Верлак склонился над столом, поставив локти на полированную поверхность.

– Рассказывайте, чем мы располагаем.

Полик придвинул папку к себе и принялся перебирать бумаги, собранные Фламаном.

– Мадемуазель Сюзанна-Мари Монмори. Родилась в Авиньоне восемнадцатого июля семьдесят восьмого года, значит, двадцать восемь лет ей стукнуло совсем недавно. Не замужем и никогда не была. Живет одна, домашних питомцев не держит.

Верлак кивнул:

– Продолжайте.

– Работала в «Банке Прованса» с тех пор, как восемь лет назад окончила муниципальный колледж. На работу ее принимал ее нынешний босс – директор Камиль Иакелья. Он женат, имеет четверых детей и живет в Эгюийе. Здесь Фламан сделал пометку, что Иакелья был «в шоке», узнав, что на его сотрудницу напали.

– И неудивительно, если благодаря ему мадемуазель Монмори получила свою первую работу, – заметил Верлак. – Они, наверное, были достаточно близки.

– Было уже поздно, поэтому мы условились, что завтра утром приедем в Эгюий и побеседуем с ее коллегами в банке, – продолжал Полик. – До обеда банк будет закрыт.

Верлак глотнул пива.

– А что насчет этого парня, которому она нравилась?

Полик перевернул страницу, наклонился над папкой и прочел:

– Гюстав Лапьер, двадцать пять лет, окончил Институт изучения политики в Лионе три года назад. Это место работы у него уже второе, первым тоже был банк. Видимо, он хочет быть инвестиционным банкиром.

– Значит, прокладывает себе путь на вершину? – уточнил Верлак. – Если он окончил одно из лучших учебных заведений, что он тогда делает в заштатном филиале банка средней руки?

– Хороший вопрос, – отозвался Полик, отхлебывая пиво. – Один из моих кузенов окончил этот институт и сразу же переселился в Париж, где получил отличную работу в Министерстве культуры.

– Бруно, сколько же у вас кузенов? – спросил Верлак. Бруно Полик вырос на ферме в Любероне в кругу на редкость большой семьи.

Полик сгреб пригоршню крендельков и принялся жевать.

– Двоюродных? Всего лишь сорок два. А троюродных – больше двухсот.

Верлак улыбнулся:

– Больше никакой информации?

Полик перевернул страницу и увидел, что больше бумаг в папке нет.

– Никакой.

– В таком случае сегодня на этом и закончим. Встретимся завтра утром у банка?

– Хорошо. Он находится в центре Эгюийя, рядом с мэрией. Значит, без нескольких минут девять?

– Отлично.

Пустые банки из-под пива они выбросили возле кабинета Верлака в контейнер для мусора, идущего в переработку.

– Кстати, – спохватился Верлак, – от той пропавшей женщины нет вестей?

– Мадам Даррас! Да, я как раз собирался вам сказать. Все вышло именно так, как вы предсказывали. Она и вправду задержалась в «Монопри», а потом решила зайти в парикмахерскую. После этого визита она выглядела растерянной, поэтому один из парикмахеров проводил ее домой, где ждал месье Даррас. Простите, что отнял у вас время, шеф.

– Ничего страшного, Бруно, – успокоил Верлак, вспомнив его деда Жана. Одеваясь, он решил, что сегодня заночует у себя, а Марин отправит сообщение и пообещает, что они увидятся следующим вечером и что он приготовит ужин. Ему вспомнились его кузены – их было двое, – с которыми он не виделся, пожалуй, больше десяти лет. Отец Верлака вырос единственным ребенком в семье, а у его матери было двое братьев, один из которых так и не женился, другой был вдовцом с двумя сыновьями. Старший кузен Верлака работал кардиохирургом в Женеве, а последнее, что он слышал о младшем, – что тот бросил работу учителя истории в старших классах, переселился куда-то в Центральный массив и занялся овцеводством.

– Все в порядке?

Марин постаралась скрыть разочарование, узнав, что сегодня вечером они с Антуаном не увидятся. Но оказалось, что скрывать что-либо от родного отца она так и не научилась.

– Антуан вернулся из Парижа, но будет работать допоздна, – сказала она, повесив трубку. Из-за дождя отец сам отвез ее мать на репетицию хора в церковь Святого Иоанна Мальтийского, поэтому его визит получился неожиданным, но очень приятным. Марин жалела, что такое случается нечасто.

– По бокалу вина? – спросила она. – Или травяного чая? Я же знаю, вы с мамой его обожаете.

– Да, верно, я на старости лет пристрастился к травяному чаю, – ответил дочери Анатоль Бонне. – Но за компанию с тобой с удовольствием выпью вина.

– У меня в холодильнике есть сыр и оливки. – Марин ушла на кухню и вернулась в гостиную с сырной тарелкой: пирамидка шевра из Луары, кусок стилтона, и сен-марселен – настолько мягкий, что к нему была подана ложечка. В следующий рейс на кухню Марин направилась за вином и бокалами, а когда принесла их, ее отец уже склонился над журнальным столом с ножом в руке, спеша нарезать сырную пирамидку.

– «Пулиньи Сен-Пьер», – с удовольствием произнес он название сыра, разрезая его, гладкий и белый внутри, как мрамор. – Давненько я его не пробовал!

Марин улыбнулась, глядя, как отец отрезает толстый ломтик ее любимого сыра.

– На улице д’Итали открылась новая сырная лавка, – сообщила она. – Ее хозяин двадцать лет проработал в сфере высоких технологий, а потом все бросил и посвятил себя единственной страсти.

Она подумала, что, если сказать отцу, где находится эта лавка, он сможет пойти и купить сыр для себя. Закупкой продуктов, а точнее, их выбором в зависимости от цены и удобства приготовления, но не от вкуса и качества, всегда занималась мать, хотя и строила карьеру наравне с отцом. Но гурманом в семье был именно отец, врач общей практики. Это роднило его с Антуаном Верлаком.

Словно по сигналу, доктор Бонне спросил:

– Кстати, как там Антуан?

Марин не удивилась тому, что отец спросил о Верлаке в тот самый момент, когда и она думала о нем. Нечто вроде телепатии между ней и отцом существовало всегда.

– В делах, – ответила она. – Из поместья Боклер украли вина. Да еще сегодняшний случай – пока не знаю, что стряслось, но, судя по голосу Антуана, дело серьезное.

Ее отец поспешно положил в рот ломтик хлеба, намазанный сен-марселеном, стараясь, чтобы сыр не стекал с хлеба.

– Антуан мне нравится, – сообщил он невзначай, таким же тоном, как если бы говорил, что любит сыр.

Марин показалось, что ее сердце вот-вот разорвется от переполняющих чувств. Мнением отца она всегда дорожила.

– Приятно слышать, – в тон ему откликнулась она.

– Человек, способный рассмешить твою maman так, как он сумел в тот раз, наверняка хороший.

Марин засмеялась, вспомнив свои опасения, что семейный ужин на прошлой неделе вызовет у всех мучительную неловкость. Роль хозяина взял на себя Антуан, они вместе с Марин приготовили баранью ногу, и вечер прошел успешно. Нет, не произвел фурор, но выдался приятным.