Лампа разыскивает Алладина - Дарья Донцова Страница 11

– В седьмой, – откликнулась Алла иповернулась ко мне. – Говорят, что в таком состоянии человек невоспринимает окружающий мир. Только…

– Что? Ну скажите, – взмолилась я.

Алла посмотрела на Лялю.

– Сколько лет в реанимации работаю, апривыкнуть не могу. Другие спокойные, обращаются с больным словно с табуреткой.А я не научилась, жалко всех до слез. Это очень плохое качество, оно в нашемотделении лишь мешает. Слышит ли она тебя? Если почитать учебник, то тамнаписано: нет. Но ведь не все же тут умирают, кое-кто выкарабкивается и потом освоих ощущениях рассказывает. Знаешь, часто говорят: «Лежу, пошевелиться немогу, руки-ноги не действуют, глаза не видят, но уши слышат». А еще у насдоктора первоклассные, в особенности один, Алексей Иванович. Знаешь, что онродственникам предлагает, когда больной в себя не приходит?

«Сядьте, – говорит, – около,возьмите за руку и просите: «Мама, папа, бабушка, любимый, дорогая, не уходитеот меня, не бросайте…» Раньше говорили «отмолить» несчастного у бога, а выупрашивайте человека вернуться. Если захочет – останется!»

– И срабатывает? – прошептала я.

Алла кивнула.

– Случается. Иной раз такие встают,только диву даешься. Живого места не было, надежды никакой, а выкарабкался.Наверное, и впрямь слышат.

– Можно мне с Олей поговорить?

Алла качнула головой, потом открыла шкаф,стоявший у двери, вытащила оттуда бахилы, круглую шапочку из прессованнойбумаги и довольно длинный халат из такого же материала.

– На. Только надолго не оставлю.

Я нацепила одеяние, пододвинула к койкежелезную табуретку, выкрашенную белой краской, взяла Олю за тонкую руку ивздрогнула. Кожа у Ляли оказалась холодной, липкой, словно чешуя заснувшейрыбы.

– Олечка! Очнись! Пожалуйста, посмотри наменя!

Серо-желтое лицо осталось неподвижным.

– Лялечка, ты нужна нам!

Никакой реакции.

– И Гене, – вырвалось у меня, –ну как он без тебя жить станет? Маленький, беспомощный, такому мама простонеобходима, да и взрослому она понадобится.

Губы Оли дернулись.

– Ты меня слышишь?

Ноздри тонкого носа вздрогнули.

– Все будет хорошо. Тебя лечат лучшиеврачи. А Гена дома, – бойко частила я, – он совершенно здоров,веселый, счастливый. Геночка ждет маму, ты обязана поправиться, Генуся…

– Лампуша, – прошелестел тихий голосКати, – не надо, она в коме.

Я повернула голову.

– Нет, Оля слышит, у нее губы шевелятся.

– Это рефлекторные подергивания.

– Ты не права! Ляля реагирует на имяГена.

– Поехали домой!

– Мы оставим ее тут? Одну?

– Лампуша! Олечка в реанимации, здеськруглосуточный уход, – ласково сказала Катя.

– Но…

– Увы, помочь мы ей ничем не сможем.

– Она меня слышит!

– Нет.

Я повернулась к кровати и тихо сказала:

– Лялечка, не волнуйся, Геночка вкроватке, спит спокойно.

Веки несчастной вдруг распахнулись, и на меняглянули огромные, бездонные, отчего-то не голубые, а черные глаза.

– Вот! – закричала я. – Катя!Она видит!

Подруга быстрым шагом подошла к изголовью.

– Глаза закрыты.

– Но только что они глядели!!!

– Пошли, – потащила меняКатюша, – ты просто переутомилась.

Я попыталась сопротивляться, но на помощьпочти бестелесной Катюше пришла Аллочка. Крепкими руками она схватила меня итотчас же выставила в коридор.

В машине я талдычила словно заведенная:

– Она слышит! Да! Точно!

Лиза, Юля и Кирюша молчали, Катя тожебеззвучно управляла машиной. За всю дорогу никто из них не произнес ни слова.

– Вещи возьмите, – отмерла Катя удома.

– Какие? – прошелестела я.

– Вон пакет, в больнице дали, там одеждаОли.

Я взяла полиэтиленовую сумку.

Обнаружив на кухне Костина, я налетела нанего.

– Ну что?

– Ты о чем? – буркнул Вовка.

– Гену нашли?

– Нет.

– А уголовника?

– Какого? – мрачно осведомилсяКостин.

– Того, ударившего Лялю.

– Нет!

Я стукнула кулаком по столу.

– Безобразие! Чем только ты занимался!

Вовка покраснел, потом посинел, затем, глубоковздохнув, велел:

– Сядь.

Я плюхнулась на стул.

– Ну.

– Похоже на то, что Лялю ударил наркоман,человек, который ради очередной дозы готов на все. В большом городе многолюдей, сидящих на игле, и если у них начинается ломка, то все. Тормоза сноситсразу. В подобный момент «торчок» способен убить мать, отца, своего ребенка, неговоря о чужой бабе, которая, как на грех, попалась ему на пути. Выдернул сережкииз ушей, сорвал цепочку с кулоном и был таков.

– Прекрасная версия, – обрадоваласья, – давай, начинай рыть.

– Где?

– В среде наркоманов, переберешь всех инайдешь!

Вовка хмыкнул.

– Лампа, их тысячи, на учете у врачейединицы, остальные либо не лечатся, либо пытаются скрыть пагубное пристрастие.Наркоманом может быть добропорядочный служащий, который на полчаса превратилсяв неуправляемого зверя. Достал дозу и снова имеет вполне приличный вид. УбийцаОли…

– Она жива!

Вовка крякнул, я вцепилась пальцами в стол.

– Оля выздоровеет!

Костин вытащил сигареты.

– Выйдет из больницы, – продолжалая, – подойдет к тебе и скажет: «Володя! Ты не сумел установить личность,которая чуть было не отправила меня на тот свет. Ладно, в конце концов это,может, и неважно. Но где мой сын? Что случилось с Геночкой? Как мне житьтеперь, потеряв ребенка?»