Незримые нити - Евгения Горская Страница 11

Михаил опоздал на сорок минут. Он всегда опаздывал. Когда-то Антонину это злило. Однажды она почти час ждала его у выставочного центра, продрогла и переволновалась. Звонила ему на сотовый, слышала, что абонент недоступен, и умирала от страха, что он не появится никогда.

На выставку они тогда не попали. Антонина что-то гневно выговаривала, а Михаил смотрел на нее непонимающими глазами и неохотно объяснял, что его задержали обстоятельства. Потом он разозлился, констатировал, что она истеричка и иметь с ней дело нормальному человеку просто невозможно. Он даже порывался повернуться и уйти, но Антонина виновато удержала его за руку.

Это было очень давно, Маша еще не родилась.

— Устал, — пожаловался Михаил, протягивая Антонине букетик цветов.

Антонина развернула прозрачную бумагу, уткнулась носом в чахлые голубые цветочки. Цветы были влажными — на улице шел снег.

— Раздевайся, отдыхай, — улыбнулась Антонина и потянулась к нему губами — поцеловать.

Цветы она поставила в старую хрустальную вазу. Ваза была еще мамина, маленькая Тоня когда-то ставила в нее осенние веточки. Это называлось зимний букет. Красивые желтые листья быстро обвисали, делались мятыми, серыми, но Антонина и мама любовались букетом всю зиму. Перед вербным воскресеньем букет выбрасывался, и в вазу ставились ветки вербы. Верба выбрасывалась осенью.

Михаил, сняв куртку, уселся на диван, с удовольствием откинулся на спинку. Антонина села рядом.

— Как дела? — улыбнувшись, спросил он.

Она знала, что ее дела мало его интересуют, но не удержалась, пожаловалась:

— Так себе.

— Что такое? — нахмурившись, спросил он.

Миша не любил чужих проблем, он считал, что ему вполне хватает своих.

Антонина резко поднялась и прошлась по комнате.

— Очень вероятно, что у Бориной жены есть любовник. — Она отдернула занавеску и посмотрела в темное окно. Снег крупными хлопьями кружился в свете фонарей.

Михаил невесело рассмеялся.

— Нечего на молодых дурах жениться.

— Я не знаю, что мне делать, Миша. — Антонина отвернулась от окна.

Михаил равнодушно пожал плечами.

— Это ему надо думать, что делать. Не тебе.

— Он ничего не знает.

Михаил протянул руку, подложил под спину валявшуюся на диване декоративную подушку.

— По-моему, ты слишком много внимания уделяешь Бориным проблемам.

— Это мой брат, Миша.

— Вот именно, брат! Не муж и не ребенок! Он не маленький мальчик, сам должен со своими бабами разбираться!

Антонина вздохнула, опустилась на стоявший рядом стул. Садиться рядом с Михаилом расхотелось.

— Мы могли прожить с тобой такую счастливую жизнь!..

Ему ничто не мешало жениться на ней много лет назад. И ничто не мешало жениться потом, когда Маша подросла.

Ему мешал чужой ненужный ребенок, и Антонина хорошо его понимала.

— У всех моих друзей такие хорошие семьи! Только я…

— Женись, — посоветовала Антонина.

Она страдала, когда Михаил женился в первый раз. И страдала, когда он женился еще раз.

— Мне иногда кажется, что ты сделана из металла. — Он с тоскливым упреком посмотрел на Антонину. — Железная леди.

Антонина не знала, из чего она сделана.

— Я не могла бросить Борю одного с маленьким ребенком.

Зря она это сказала, она тысячу раз это уже говорила.

— А меня бросить ты могла?

Это тоже говорилось тысячу раз. Или даже две тысячи.

— Пойдем ужинать, Мишенька, — поднялась Антонина.

Когда она ждала Михаила, ей хотелось рассказать, что убили брата Семена. Сейчас не хотелось говорить ни о чем.

С Семеном Антонину познакомил Михаил. Друг за здоровьем следил, докторов подбирал тщательно и Семеном был очень доволен. Несколько лет назад у Антонины принялось скакать давление, и Михаил посоветовал обратиться к Семену Аркадьевичу.

Борю к Семену потащила уже она сама. У Бори с давлением было все нормально, но Антонина настояла. Наступает время, когда хороший доктор становится необходим.

Голубые цветы в вазе казались совсем поникшими. Наверное, нужно было бросить в воду таблетку аспирина.

Антонина переставила вазу со стола на подоконник.

Михаил уехал часа через три. Она с облегчением заперла за ним дверь.

* * *

— Я посижу на кухне, пока ты будешь разговаривать с Ларисой, — предложила Наташа.

Стемнело. Снег за окном казался нарисованным, ненастоящим, как на рождественской открытке.

— С какой стати? — поднял на нее глаза Семен. Он, сидя за письменным столом, читал толстенный медицинский справочник. Справочник был новый, текущего года издания, хорошо оформленный и наверняка стоил немало. Семен ручкой делал в нем заметки на полях.

Наташу учили беречь книги. Она даже страницы никогда не заминала.

Ответить Наташа не успела. Раздался звонок, Семен открыл дверь бывшей жене брата.

Это была позавчерашняя женщина в шубке. Только сегодня шуба на ней была другой, светлой, почти белой.

Длинная красивая шуба. Наташа такую никогда не надела бы, она не тетка из позднего советского времени.

— Сенечка! — Лариса прижалась к Семену. — Сенечка, как же так?..

— Раздевайся, Лара. — Семен снял шубу с плеч бывшей невестки, повесил на вешалку. Лариса расправила на шубе рукав. — Проходи.

Кузя на гостью посмотрел равнодушно, нехотя подошел к Наташе, прижался к ноге.

Лариса вслед за Семеном вошла в комнату, Наташу словно не заметила, скользнула по ней взглядом, как по мебели. Наверное, не узнала.

— Это моя жена, — объяснил Ларисе Семен.

Бывшая невестка на «жену» не отреагировала. Видимо, у Семена периодически появляются «жены». Невестка опустилась на ближайший стул, поднесла сжатые ладони к лицу.

— Как же так, Сенечка?

Наташа тихо проскользнула в кухню, сиротливо села на табуретку. Собака неслышно ткнулась мокрым носом ей в колени.

— Застрелили… — неохотно говорил за стеной Семен. — …Кремировали…

Лариса спрашивала, он односложно отвечал.

— Он не мучился? — женский голос звучал жалобно.

На это Семен отвечать не стал.

— Хочешь взять что-нибудь на память, дам тебе ключи.

Запасные ключи от квартиры Виктора они сделали два часа назад. Семен заметил металлоремонт у входа в супермаркет, и пожилой кавказец выдал им копии.