Театр тьмы - Татьяна Ван Страница 11

Театр был популярен у девушек. Это не казалось странным. Нет ничего удивительного, что девушки хотят смотреть на мужчин. И главное – на умных, талантливых мужчин. А актеры именно такими и казались. Но я не нашла в Интернете никакого фан-клуба. Поклонницы не общались между собой, не обменивались информацией, не выкладывали случайные фотография актеров. Это было необычно, если вспомнить истерию вокруг участников популярных рок-групп. Проведя несколько часов за изучением личных аккаунтов поклонниц «GRIM», я сделала вывод: актеров любили тихо, но очень преданно.

Несколько девушек даже сделали такие же тату, как у актеров. Они не акцентировали на этом внимание, но случайные фото, которые я нашла, так и кричали: «Смотрите! Я набила маски на шею, как у [имя любимчика]». Выглядело это жутковато.

Но татуировки девушек сильно отличались от меток на шеях актеров. Даже те, что казались идентичными, не несли в себе такого ужаса, как подлинники. Глядя на поклонниц, у меня не возникало чувства, что татуировки на их шеях заговорят, засмеются или одарят меня злобным взглядом. В отличие от меток актеров, тату девушек были мертвы. Просто картинки. Ничего необычного.

Поклонялись театру не только молоденькие девочки. Рецензии серьезных театральных интернет-изданий так и кричали, что «GRIM» – настоящее чудо XXI века. Утонченный, живой, эксцентричный, страстный и вдохновляющий. За вечер я набрала ворох прилагательных, описывающих труппу. Зрители, критики – все заявляли, что без «GRIM» театральное искусство потеряет все очарование. Хвалебные отзывы сыпались со всех сторон, а я, сидя в своей комнате, отбивалась от них: еще чуть-чуть и меня завалило бы по самое горло.

«Глядя на них, я думаю, что Станиславский [6] жив. Они играют, как учил маэстро. Неизменная классика, которая, смешиваясь с видением современного человека, создает сильные и громкие работы. Художественный руководитель театра «GRIM» – гений и мастер», – прочитала я репортаж американского журналиста и глубоко вздохнула. Я не любила громкие высказывания и не доверяла им. Все громкое на самом деле ложно. Громкие слова – игра. Даже если взять отношения в паре: первым уходит тот, кто в рупор кричал о своей любви.

Устав от этих славословий, я подумала:

– Возьму интервью у одного из актеров «GRIM», а потом схожу на представление. Не удивят – напишу рецензию о гениальном театре, который на самом-то деле оказался простой самодеятельностью. Устрою настоящий разгром.

Довольная планом, я хотела закрыть браузер, но вдруг мой взгляд зацепился за нелепый и смешной заголовок. Он вплыл из ниоткуда: «Возможно, Вас это заинтересует».

«GRIM: история театра, который вырос из-под земли», – прочитала я и прыснула. Что за нелепость?

Но, когда открыла ссылку, на меня начали сыпаться не похвалы в адрес театра, а кое-что другое. Статья британского журналиста была написана в 70-х годах прошлого века. В Интернет выложили фото старой потрепанной газеты. Статью нельзя было прочитать, не испортив себе зрение, я разобрала только несколько предложений, из которых узнала, что театр, как бы смешно это ни звучало, появился из ниоткуда. У него не было инвесторов, поэтому никто не мог понять, откуда у директора столько денег на труппу, декорации, аренду помещения, длительные гастроли (иногда они не бывали в Лондоне, в своем доме, по десять лет). Профильное образование актеров также ставилось под вопрос – они не учились в университетах, не брали уроков у известных английских актеров. Журналист не понимал: кто они и почему играют так, будто их наставником был сам Уильям Шекспир, Константин Станиславский и Михаил Чехов [7] вместе взятые. Но больше всего журналиста волновал директор и по совместительству художественный руководитель театра – если актеры хоть как-то заявляли о себе в СМИ, то о главном человеке театра никто ничего не знал.

Но на заявления журналиста о странности всего этого полиция лишь отшучивалась.

«Вы ищете золото у больных и нищих стариков», – прокомментировал слова журналиста начальник британской полиции, полагая, что его слова острые, как лезвие ножа.

Статья заканчивалась словами журналиста, что театр «GRIM» не чудо, как многие считают, а контора мошенников. Причем руководит этой конторой весьма странный тип.

Я закрыла ссылку, выключила ноутбук и подошла к окну, приложив палец к нижней губе. Глядя на грязный квартал, я решила, что завтра же свяжусь с одним из актеров «GRIM» и предложу встретиться для интервью. Благодаря критическому заявлению журналиста из прошлого я обрела несгибаемую уверенность, что, покопавшись в истории театра, найду золото.

Но мне нужен был эксклюзив во всех смыслах. Я решила поговорить с актером, у которого еще ни разу не брали интервью. Как я заметила, тенью театра был один человек – Том Харт, шестой актер на флаере, непримечательный юноша, который показался мне слишком посредственным.

Я отошла от окна и задернула шторы. Несколько раз каркнул ворон. Он будто скрепил мой план печатью. Подписал незримый договор, который я заключила с театром.

– Сара, привет, – послышался в трубке недовольный голос Джейн. Я держала телефон возле уха, а сама еще плавала в сонной неге. Ранним утром даже жесткий диван казался пуховой постелью. – Ты вчера так и не ответила.

– А на что я должна была отвечать? – зевнув, спросила я.

– Как на что? На мое последнее сообщение. Или ты не хочешь писать статью для «Таймс»?

– Ах, ты об этом, – я открыла глаза и, потянувшись, села. За окном накрапывал дождь. Он убаюкивал и шептал, как искусный соблазнитель: «Поспи еще, тебе на работу только к обеду». – Я решила писать про другое.

– Про что? – Голос Джейн стал недоверчивым, подозрительным. Я слегка поморщилась. Вечно она думает, что умнее всех.

– Про камерный театр «GRIM». Слышала про такой?

– Нет.

– Помнишь здание около моей работы, метрах в пяти? Серое, мрачное, я тебе рассказывала о нем несколько месяцев назад, говорила, что оно мне очень нравится.

– А, это то здание с привидениями?

– Почему с привидениями?

– Как его еще назовешь? Там ничего нет, но его явно арендуют. Привидения, не иначе. Об этом же говорят вороны: сидят на карнизе с таким видом, словно ждут очередную жертву или своего хозяина – Сатану, – Джейн засмеялась. – Но, если без шуток, то здание мистическое, притягивает. Ладно, тогда не буду приставать к тебе со своими революциями в образовании. Ты творческий человек, тебе нужно что-то эдакое.