Желать невозможного - Екатерина Островская Страница 11

– С которой ты не справилась.

Олег присматривался к своей гостье и удивлялся тому, что не разглядел ее как следует накануне. Настя, видимо, и в самом деле была родственницей Кристины – они походили друг на друга, только Настя была утонченнее во всех смыслах.

– Вы с Кристиной – ровесницы? – спросил он.

– Ну что ты! – рассмеялась девушка. – Я намного старше: мне уже двадцать шесть. Дочке пять лет.

– Замужем?

– И в разводе пять лет.

Олег хотел спросить еще кое-что, однако промолчал, но Настя заметила.

– Тебя интересует, вероятно, с кем я живу, на кого оставила дочь и почему рассталась с мужем?

Иванов кивнул и добавил:

– Можешь не отвечать.

Девушка улыбнулась:

– Я сама хочу рассказать тебе. Дочка сейчас у свекрови, она, в отличие от бывшего мужа, нормальный человек и без ума от единственной внучки. А бывший мой муж – профессиональный шулер. Его не интересуют ни дочь, которую он никогда не видел, ни родная мать, ни я.

Завтрак закончился. Олег придвинул к себе телефонный аппарат и набрал номер.

– Да-да. Я узнала вас, – ответил незнакомый женский голос. – Вы не могли бы приехать?

– А что случилось? – спросил Иванов, чувствуя, как сжимается сердце.

После некоторой паузы женщина ответила:

– Та пациентка, которой Владимир Адамович сделал вчера операцию, скончалась.

– Как это случилось? – хрипло прошептал Олег.

– Просто не пришла в себя. Дежурный врач подошел к ней утром, подумал, что она спит, а на самом деле…

Олег положил трубку на стол. Отбойные гудки теперь звучали на всю кухню. Настя подняла трубку и осторожно положила ее на рычаг.

– Это я во всем виноват, – выдавил из себя Иванов. – Я ведь по специальности кардиохирург. Бросил свое дело и теперь вот положился на выжившего из ума старца, который уже лет двадцать повторяет, что нет сложных операций, а есть плохие хирурги. А Лена заранее чувствовала… Нет, она чувствовала, что на меня нельзя положиться.

Снова зазвонил телефон. Настя подняла трубку и тут же вернула ее на рычаг.

– Не вини себя. Ты был не первым врачом, к которому она обратилась.

– Она ко мне и не обращалась, но я был единственным, кто смог бы помочь ей.

– Как?

Снова зазвонил телефон. На этот раз Настя решила ответить. Она поднесла трубку к уху и шепнула в нее:

– Слушаю.

Из трубки вылетел счастливый голос Кристины:

– Привет. Как у вас дела? У нас все классно. Только я не выспалась. Сергей на работу пошел, а я ему рубашку погладила. Сейчас начну обед готовить…

– У нас все плохо, – шепотом перебила сестру Настя, – в больнице все плохо. Мы сейчас туда поедем.

Олег поднялся тяжело и пошел надевать костюм.

Тело уже отвезли в морг. Поэтому Олег, не задержавшись в отделении, направился туда. Ноги были ватными, в висках пульсировала единственная короткая фраза, щелкая, как треснутый колокольчик: «Как так? Как так?» Санитар подвел Иванова к столу, на котором лежало тело, накрытое простыней с размазанным больничным штампом. Солнце сияло прямо в окна, едко пахло формалином. Оставшись один, Олег откинул простыню и посмотрел на мертвое Ленино лицо. Потом наклонился и коснулся ее губ. Это был их второй поцелуй. Теперь уже последний.

Он вернулся в отделение и в коридоре встретил Кристину, увидел ее слезы и прошел мимо. Открыл дверь пустой палаты, постоял на пороге и только потом вошел внутрь. Сел на голый матрас койки. В палату вошла женщина – дежурный врач, имя которой Иванов не помнил или не знал.

– Акт о смерти мы уже составили, – сказала она тихо. – Надо связаться с родственниками, мы уже позвонили по домашнему номеру, но там никто не снимает трубку.

– У нее никого нет, – с трудом выдохнул Олег. – А похоронами займусь я.

– Мне можно идти? – еще тише спросила женщина.

Иванов слабо махнул рукой:

– Идите, работайте.

Когда дверь закрылась, он заглянул в тумбочку и обнаружил мобильный телефон и большой конверт. Телефон не был разряжен, и Олег проверил исходящие звонки. Все они были сделаны на один номер, и все входящие приходили с этого же номера. Других звонков не было. Рядом с цифрами номера светилось имя абонента: «Верочка».

Конверт был не запечатан. Открыв его, Олег обнаружил тонкую пластиковую папочку и лист с рукописным текстом. Взглянув на него, Иванов тут же зажмурился. Но все же открыл глаза и начал читать. Это было адресованное ему письмо:

«Олег, если ты читаешь мое послание, значит, меня уже нет. Жалко, конечно, но я счастлива. Счастлива оттого, что Бог послал мне тебя. То, что случилось, рано или поздно должно было случиться, но мне уходить легко и радостно, потому что ты рядом. Я любила тебя до того, как увидела, и не разлюблю после того, как уйду. Но теперь ты не единственная моя любовь. Помни, что обещал мне. Не бросай Алика. Оставляю тебе все, что у меня было в этой жизни. До встречи. Надеюсь, не скорой. Счастья тебе».

В тоненькой папочке лежали заверенные нотариусом документы: генеральная доверенность на имя Иванова Олега Богумиловича на право распоряжаться трехкомнатной квартирой общей площадью 67,7 кв. м, дарственная, по которой тому же Иванову О.Б. переходит летний дом в поселке Пятиярви с земельным участком площадью 0,12 га. Еще в конверте находились четыре листочка, скрепленных пластиковой зеленой скрепкой: оригинал свидетельства о расторжении брака между гр. Флярковским Борисом Евсеевичем и гр. Игнатьевой Еленой Вячеславовной, нотариально заверенный отказ от прав отцовства, в котором гр. Флярковский Борис Евсеевич отказывается признавать гр. Игнатьева Олега Борисовича своим сыном и от исполнения связанных с этим обязательств. Далее шло решение суда, согласно которому по обоюдному решению сторон гр. Флярковский Б.Е. не является более отцом несовершеннолетнего гр. Флярковского О.Б. Последним прикрепленным документом был лист с текстом, набранным на компьютере. Это было письмо Лене. «У тебя хватило ума не предъявлять мне никаких материальных претензий. Надеюсь, хватит мозгов не тревожить никогда своими посланиями». Под этими двумя строчками стояла аккуратная подпись «Фляр» с закорючкой и с расшифровкой «Флярковский Б.Е.».

Но это были не все документы. Самый важный остался в конверте, прижался к его боку, словно не хотел вылезать. Это было нотариально заверенное обращение гр. Игнатьевой Е.В. в органы опеки и попечительства, в котором она просит назначить гр. Иванова Олега Богумиловича опекуном своего несовершеннолетнего сына, так как именно Иванов О.Б. является истинным отцом ее ребенка.

Все бумаги Олег сложил в конверт, еще пошуровал в тумбочке и обнаружил связку ключей от квартиры и небольшую фотографию, на которой Лена держала на руках светловолосого мальчика. На снимке Лена улыбалась, а мальчик серьезно и внимательно смотрел в объектив.