Имя - Смерть - Анна Малышева Страница 11

– Это тоже для вашего дела надо?

– Да нет. – Дмитрий Александрович, видно, слегка обиделся – Просто интересно знать, что выходит из таких пацанов, каким ты был.

– Ничего особенного не выходит. Работаю… Одно название. Коммерцией занимаюсь.

– Челнок?

– Да. Что – в налоговую погоните? – прищурился Иван.

– Матери-то помогаешь, как я слышал. – Участковый оставил его ехидный вопрос без ответа.

– От нее слышали?

– И от нее тоже. И от соседей. Я же до сих пор по участку хожу.

– А что это вы по службе не продвинулись? – спросил Иван. – Я вас лет двенадцать знаю, а вы все на том же стуле сидите.

– Каждому свое. – Отмахнулся тот. – Зарабатываешь ты неплохо, значит. Что ж квартиру не купишь? Или не удается потребности урезать?

Если деньги на ветер швырять, то всю жизнь будешь по съемным хатам шататься. А нужен свой дом, свой!

– А не хочется мне иметь свой дом. Лучше снимать. Ответственности меньше. А купишь, начнешь думать – какой ремонт сделать, какую там мебель купить, унитаз чтоб лучше, чем у соседа, и прочее, прочее… – с вызовом сказал Иван. – Мне это не нужно. Я не ради мебели существую.

– Существуешь… Хорошо сказал.

– Ой, да ладно вам мораль читать! – разозлился парень. – Надоело!

– А ты не злись. И спросить тебя нельзя?

Участковый говорил с ним точно так же, как и много лет назад, и это раздражало Ивана. Неужели совсем ничего не изменилось в расположении сил?

И он – все тот же бесправный пацан, которого все учат жизни? Он постарался взять себя в руки и смолчал. А Дмитрий Александрович продолжал спокойно расспрашивать:

– Не женился?

– Нет. И не собираюсь.

– Почему же так?

– А опять же – меньше проблем.

– То есть тоже кого-то снимаешь? На время? – спросил тот. – Невесело получается… Что-то не то ты делаешь, Иван.

– Ну а это уже мое личное дело, – отрезал Иван. – Мне все-таки не шестнадцать лет, и поздно мне указывать.

– Ну прости, если я по старой привычке что не так сказал. С женитьбой, конечно, дело твое. Это у меня, наверное, уже старческое, люблю давать ненужные советы. – Участковый протянул ему руку. – Иди. Не думал я, что ты придешь.

– Подозревали, значит?

– Не в этом дело. Раньше бы ты точно сам не явился. А ты вон какой стал. Смотреть приятно – серьезный, деловой, при деньгах.

Иван слушал молча, не перебивал. Ему не нравился тон, каким хвалил его участковый, хотелось заорать, грохнуть кулаком, и может, даже не по столу. Чувствовал, что тот издевается, но терпел. И участковый выдохся. Он закончил беседу:

– Молодец, что пришел, мне теперь спокойней будет. Так ты теперь у матери?

– Да. – Иван встал. – Вы бы ее успокоили, что ли. Она прямо из себя выходит. Скажите, что все нормально, меня не подозревают.

– Лучше бы ты ее сам успокоил, – нахмурился участковый, – Если за мать переживаешь.

Иван молча вышел. Постоял на улице, покурил возле крыльца. Вокруг мелькали люди в форме, слышались переговоры по рации. Но его подобная обстановка не раздражала. Он их не боялся. Ему было все равно. К матери идти не хотелось. Дел никаких не было. Ему подумалось, что ближе к вечеру, когда стемнеет, стоит наведаться в последнюю квартиру, на «Соколе». Прибраться, бросить ключи в почтовый ящик. Все равно им с Серегой там уже не жить.

Он плохо выспался – в самолете все не удавалось устроиться поудобнее. От резкой смены температур ломило в затылке – сказывалось полученное сотрясение. И самое плохое – Алия не выходила из головы. «Найти ее надо, – думал он. – Что это за притча с телевизионщиком?» Он поискал киоск Роспечати, накупил газет. Киоскерша даже нашла ему номер «МК» двухдневной давности. Иван шел по знакомой с детства улице, выискивая подходящее место, чтобы посидеть, выпить, просмотреть прессу. Он ничего тут не узнавал.

Наконец ему удалось найти что-то подходящее.

Раньше в этом доме была кулинария. В детстве он любил тут покупать пирожки с печенкой. Теперь бы он к ним и не притронулся. Иван рассмотрел через витринные стекла что-то похожее на барную стойку и зашел. Он увидел белые пластиковые столики, такие же стулья, прилавок, над которым высились пирамиды из пивных банок. Взял пива, вареных креветок и расположился подальше от входа, чтобы не так дуло в спину. Как он и ожидал, в газетах почти ничего о телевизионщике не оказалось. Да и что там могло быть через целых три дня? Только в номере «МК» удалось прочитать небольшую заметку о том, что выпускающий редактор какого-то ток-шоу был убит вечером шестнадцатого ноября, на улице, во время вечерней прогулки со своей собакой. Иван никогда не слышал о таком шоу, имя редактора ему ничего не говорило. Больше в газете подробностей не было.

– Вань, ты, что ли?

Перед его столиком маячила какая-то женщина, он давно уже обратил на нее внимание. И она, в свою очередь, приглядывалась к нему, просто глаз не сводила. Лет тридцати с хвостиком, насквозь обесцвеченная блондинка, розовое, чуть поросячьего вида личико, густо подрисованные черным карандашом глаза. Не так густо, как у Алии, но все же… Тьфу!

Опять на ум лезет эта Алия!

– Вань, ты меня не узнал? – Женщина радостно придвинула к себе свободный стул. – Ну надо же! Я Галка. Галку, что ли, забыл?

– Галку? – Иван все еще не мог ее признать, но уже что-то замаячило.

– А картошку на пустыре пекли – помнишь? – приставала она. – А у кого картошку брали? Забыл?

Я же из овощного вам носила!

– О Господи Боже… – выдохнул он. – Ты, что ли. Галка?!

– Ну!

Баба полезла к нему целоваться, и он в ту же секунду понял, что она пьяна. Вдрызг, в стельку. Ее повело, и, чтобы не упасть, она принялась обнимать Ивана за шею. При этом она дышала ему в лицо какой-то дрянью и приговаривала:

– Золотые же вы мои мальчики, сколько воды утекло…

– Водки, сказала бы лучше. – Он довольно резко снял с себя ее цепкие руки и заставил ее сесть прямо. – Ты что – тут работаешь?

– Ну. – Она смущенно оправила свой белый, в крупных пятнах халат. – Этой, ну, посудомойкой.

А что? Тебе низко теперь со мной посидеть?

– Почему же?

– Тогда постой, я живенько принесу… У меня там есть…

Она с трудом встала и удалилась куда-то за стойку. Хлопнула дверь, вздрогнули пивные пирамиды.

Иван подумал, что пора уходить. Но не мог заставить себя встать. Свидание с прошлым, которое началось ранним утром, явно затягивалось. А он-то думал, что его теперь здесь никто не узнает…