Дом одиноких сердец - Елена Михалкова Страница 11

Мальчики стали бояться Таню, даже Павлуша, который был натри года старше. Ирина с негодованием наблюдала, как он отшатывается отдевочки, когда та проходит мимо, но потом поняла – мальчик опасается не зря.Таня оказалась агрессивна, как дикий зверек, и без предупреждения толкала илибила ребят любым попавшим под руку предметом. После того как она ударила Ванюпо голове феном, который Ирина случайно забыла в ванной, Ирина как следуетотшлепала девочку. Таня опять забилась в угол, опять выла и раскачивалась, аИра с тоской смотрела на нее из-за двери.

На следующий день она отвела Таню к врачу. Врач искреннеудивилась: «Что же вы хотите, детдомовский ребенок, к тому же уже большой!»Однако прописала какие-то желтенькие таблеточки, которые Ирина немедленно купилав аптеке. Дома прочитала в инструкции перечень побочных эффектов и выкинулалекарство в мусорное ведро. А через два часа, после очередной Таниной истерики,достала таблетки и дала девочке половинку, как прописала врач.

Так прошел месяц.

Спустя месяц Ирина призналась самой себе, что сделаластрашную ошибку, удочерив этого ребенка. Если бы она могла вернуть ее, тосделала бы так не задумываясь. Но Ирина не могла. Она представляла, как будутсмотреть на нее тетки из комитета по опеке и попечительству, и внутри у нее всепереворачивалось. Нет, отказываться нельзя! Она всегда считала мразью людей,которые сначала усыновляли, а потом возвращали детей. Оказаться такой же мразьюсамой? Никогда!

Но ей невыносимо хотелось избавиться от девчонки, котораясделала ее жизнь, а главное, жизнь ее детей невыносимой. Ирина с ненавистьюсмотрела на стриженого ребенка, раскачивающегося с подвываниями. Временами ейхотелось засунуть кляп в маленький рот, который либо кривился в крике, либооткрывался, как клюв прожорливого птенца, чтобы вместить новые и новые порцииеды. Ирина пару раз ловила себя на мысли о том, что ей хочется накрыть Танюночью подушкой, чтобы утром проснуться в тишине, а не под дикие крики девочки ирыдания испуганных мальчиков. Она с ужасом отгоняла от себя такие мысли, но онинеотвязно возвращались. Ирина хотела освободиться от отвратительного дикогозвереныша, которого не приводили в норму никакие таблетки.

Перелом наступил спустя две недели после того, как Иринаубрала подушку из своей кровати и стала приучать себя спать на простыне.Проснувшись рано утром, она увидела, что девочка сопит у нее под боком,прижавшись к Ирине худеньким тельцем – первый раз за полтора месяца. Онапровела по Тане рукой и ощутила под пальцами тонкие дуги ребер. «Господи, дачто же я?! – вдруг ужаснулась она самой себе. – Она ведь такой жеребенок, просто замученный! А я к ней, как к дикому зверю…»

В порыве раскаяния она обняла девочку и прижала к себе.Проснувшаяся Танюша сначала расплакалась, но удивительно быстро успокоилась,посопела носом и опять уснула, по-прежнему доверчиво прижимаясь к Ирине. АИрина так и лежала без сна, ласково проводя рукой по отрастающим волосамдевочки и думая о том, что теперь все наладится. Потихоньку наладится.

За следующие два дня Даша поняла, что удивление ее былосовершенно беспочвенным – ведь если подумать, Боровицкий никогда не говорил,что он беден, как церковная мышь. Ее собственные стереотипы сыграли с ней злуюшутку: он был, во-первых, старым, во-вторых, писателем, причем неизвестным, вовсяком случае, для нее. Для Даши любой неизвестный широкой публике творческийчеловек был обречен на то, чтобы влачить жалкое, полунищенское существование,питаясь сухой корочкой и запивая ее прокисшим молоком, украденным из ближайшегопродовольственного магазина. Пришлось подкорректировать свои представления, иДаша поделилась размышлениями с мужем. Максим отреагировал неожиданно.

– Дашка, ты хоть понимаешь, какую роль играешь присвоем аббате Фариа? – спросил он агрессивно за ужином, откладывая всторону недоеденный кусок отбивной, чего с ним отродясь не случалось.

– Какую? – заинтересовалась Даша.

– Роль Ватсона, которая, по моему глубокому убеждению,совершенно идиотская. Понятно, зачем он нужен был Конан Дойлу – задавать текретинские вопросы, которые задавал бы сам читатель. Но в жизни-то зачем оннужен? Исключительно чтобы подыгрывать талантливому, неординарному человеку.Создавать, знаешь ли, фон. Серенький такой фон, неброский.

– Максимка, тебя какая муха укусила?

– А тебя? – огрызнулся он. – Ты хоть раз себезадавала вопрос: с чего, собственно, твой писатель возится с тобой,встречается, записочки пишет?

– Да чего ты взъелся на него? – удивленно спросилаДаша и уселась за стол. – Ему просто хочется с кем-то поговорить, а яхороший слушатель. Ему вообще люди интересны, и он в них прекрасно разбирается.Петр Васильевич случайно познакомился со мной, нашел благодарного слушателя –вот и общается. Что тут плохого?

– Интересно, – саркастически поинтересовалсяМаксим, – почему на роль безголового Ватсона или, если тебе так большенравится, благодарного слушателя он выбрал симпатичную женщину, а не старуюкостлявую развалину вроде него самого?!

Пару секунд Даша смотрела на Максима, а потом откинулась настуле и расхохоталась. Максим насупился, демонстративно отставил тарелку ивышел из-за стола. Даша, продолжая смеяться, выскочила за ним следом, поймала вкоридоре и прижалась к широкой спине мужа.

– Милый мой, да ты просто ревнуешь! Максимка, глупостикакие, боже мой!

– Глупости, как же… – недовольно хмыкнул супруг,не оборачиваясь. – Я от тебя последний месяц только и слышу, какуюочередную умную мысль выдал твой Боровицкий и как хорошо вы с ним сегоднягуляли. Седина в бороду, знаешь ли…

– Да перестань ты! – Даша с силой развернула мужа,который особенно и не сопротивлялся, и заставила себя обнять. – Боровицкий– чудный старик, но я ему в дочери гожусь! И никакой сединой в бороду там и непахнет, уж я-то, милый, в таких вещах разбираюсь. Так что перестань выдумыватьи иди доедай, пока все окончательно не остыло.

Слегка повеселевший Максим вернулся на кухню, пожевалнемного и задумчиво предложил:

– Слушай, Дашка, если твой старикашка не питает поотношению к тебе грязных и далеко идущих намерений, то пригласи его к нампоужинать или пообедать в выходной. Мне, в конце концов, тоже любопытно с нимпообщаться. Да и вообще…

Что там «вообще», Максим не договорил, но Даша согласнокивнула. Боровицкий был в курсе ее семейной жизни и пару раз сам говорил, чтоему интересно было бы посмотреть на Дашину дочь. Даша решила, что на следующиевыходные обязательно пригласит Петра Васильевича к себе.

Однако на другой день она совершенно забыла о своем решении.Боровицкий был очень оживлен, много смеялся, и Дашина тревога по поводу егоздоровья быстро рассеялась. Прогуливаясь в дальней части парка, они по очередибросали Проше подобранные ветки, и пес с низким, утробным рычанием расправлялсяс каждой из них.