Грозы медового месяца - Наталья Андреева Страница 11

— Ну, хорошо. Я возьму этот пакет, только давай уедем отсюда. Во-первых, время дорого, а во-вторых, я не хочу столкнуться с молодоженами, если те вдруг объявятся.

Олеся кивнула, и он тут же завел мотор. Отъехал от гостеприимной «Ивушки» так же быстро, как и от стоянки, где были обнаружены трупы. Шашлык жевал по дороге, Олеся держала на коленях тарелочку с едой, и когда он просил пить, наливала колу в пластмассовый стаканчик и протягивала ему. Вино решили выпить вместе, когда остановятся на ночлег. Сама Олеся ела неохотно, словно бы через силу.

Долгое время ехали молча. Он глянул на приборную доску и сказал Олесе:

— Без пяти десять. Ты не устала?

— Нет, — покачала она головой.

И тут… Он вздрогнул, потому что раздался телефонный звонок. Тот самый. Мелодия, от которой его теперь все время будет бросать в дрожь.

Олеся покосилась на него, потом достала из сумочки аппарат и поднесла к уху:

— Да?

Он так растерялся, что не сразу сообразил: надо бы выхватить у нее из рук телефон. Девушка через короткие паузы, во время которых, видимо, говорил ее собеседник, три раза сказала «да». И ничего больше. А когда все-таки Вадим добрался до телефона, в трубке уже были короткие гудки.

И тут он начал кричать:

— Ты что творишь, а?! Зачем ты его взяла?! С кем говорила?! Дура ненормальная!

Она сначала покраснела, а потом стала всхлипывать:

— Ты же сказал: «Убери». Я и убрала телефон.

— Я имел в виду, чтобы ты положила телефон на место! Туда, откуда взяла! И не прикидывайся дурочкой! Я все равно не поверю!

— Чему? Да, я его взяла! Взяла! Потому что у меня никогда в жизни не было мобильного телефона! И не будет! А он такой красивый…

— Поиграться, значит, захотела? — зло прищурился Вадим. — Дура! Девчонка! И кто он?

— Я не понимаю…

— С кем ты разговаривала?!

— Я не знаю.

— Но ты с ним разговаривала!

— Я просто слушала. Мне же интересно!

— И что ты услышала такого интересного?

— Он опять сердился, говорил, что мы сильно отстаем от графика.

— И все?

— Да, — сказала она точно так же, как пять минут назад тому, кто звонил. С такой же интонацией.

Вадим никак не мог понять, что же это означает? Девчонка-то — не дурочка! Не верит он в такую детскую наивность! Так и сказал:

— И ты хочешь, чтобы я поверил в то, что вы с ним не знакомы?

— Можешь верить, можешь не верить, но мы не знакомы. — тихо, но твердо сказала Олеся. -Он понятия не имеет, с кем говорит Должно быть, принимает меня за другую И все время спрашивает, почему именно я беру трубку То есть я так поняла, что разговаривать с ним должен был мужчина.

— И почему ты все не объяснишь ему?

— Он не слушает Слова не дает вставить. Очень торопится и не хочет слушать моих объяснений.

— Так… — Вадим задумался на минуту, потом решительно сказал — В следующий раз с ним и в самом деле будет разговаривать мужчина. То есть я. И если ты здесь действительно ни при чем, то отдашь мне телефон.

— Хорошо, — послушно кивнула она. И спросила: — Сейчас отдать?

— Ну, в ближайшие несколько часов он вряд ли позвонит. Дай-ка прикинуть… В начале шестого, на стоянке… Потом в десять… Может среди ночи разбудит, чтобы поинтересоваться, укладываемся ли мы в график? Скорее всего, так.

— Можно телефон еще немного побудет у меня? — почти жалобно попросила Олеся. — Он такой красивый!

— Либо ты прикидываешься, либо…

Он не понимал, что происходит. А может, Олеся и в самом деле наивная дурочка? Которая в куклы еще не наигралась? И все-таки возникло ощущение, что он попал. И здорово попал! Некто втянул его в игру, смысла которой он пока не понимает. Но очень похоже, что его используют втемную. Что делать?

«Ехать», — ответил себе. А телефон он у Олеси попозже отберет. Пусть девочка поиграется еще немного. Не похожа она на преступницу. И в машину к нему попала случайно. Если здесь игра, то не его и не ее. Кого-то покруче.

НОЧЬ, ИЗМОРОСЬ

Еще километров через сто погода вновь испортилась. На лобовом стекле появились мелкие водяные брызги. Стремительно темнело. Дорога в этом месте оказалась плохая, и он почувствовал, что сильно устал и ехать дальше не может, но внезапно кое-как заасфальтированная узкая шоссейка сменилась широкой, четырехполосной, гладкой трассой. И словно второе дыхание открылось. Ехать по такой дороге было одно удовольствие.

— Ну что, Лешонок? — подмигнул он Олесе. -Еще стольничек отмахнем, а?

Показалось, или она действительно вздохнула с облегчением? И согласно кивнула. Никак не мог понять, что за всем этим кроется? Либо девушка боится остановки на ночлег и неизбежной близости с ним, либо… Опять это либо! А проверить можно одним только способом. Переспать с ней, и тогда выяснится, кто перед ним: робкая девица или особа, которая уверенно ведет свою партию. Не соло, но подголосок. А солист — тот самый парень на другом конце провода.

Снова ехали молча. Олеся дремала или делала вид, что дремлет. Он же задался целью проехать в первый день, как можно больше, и целиком сосредоточился на выполнении поставленной задачи.

Девушка проснулась около полуночи, сонно потерла глаза и зевнула:

— Где мы?

— Посмотри по карте.

Олеся полезла в бардачок. Потом зашуршала картой и пожаловалась:

— Темно. Ничего не могу прочитать.

Он подумал: если зажечь в салоне свет, трудно будет следить за дорогой, и посоветовал:

— Тогда смотри по указателям. Они освещены.

Еще минут двадцать Олеся развлекала себя чтением надписей. Если название было забавным, хихикала совершенно по-детски. Так, что он опять начал мысленно ругать себя. Заподозрил черт знает в чем наивную девчонку! Кретин!

Дорога же, как назло, опять испортилась. Когда «Жигули» начали подпрыгивать на ухабах, жалобно при этом дребезжа, он несколько раз не выдержал и выругался вслух. И почувствовал, как наваливается смертельная усталость.

И вдруг Олеся пискнула:

— Ой! Через два километра кемпинг! Называется «Алан». Может, остановимся?

— Устала?

— Да. Очень. — Тут она спохватилась: — Но ты-то устал еще больше!

— Спасибо за заботу, — буркнул он. Но не мог с ней не согласиться.

Уже перевалило за полночь. И погода такая, что можно запросто слететь в кювет. Ночь, изморось, дорога скользкая. Находясь в постоянном нервном напряжении и пережив такой день, разбиться — как делать нечего. Он почувствовал, что очень хочет оказаться в постели. Растянуться во весь рост на белоснежной простыне, закрыть глаза и провалиться в блаженное забытье. Поэтому, когда через два километра увидел стрелочку и крупную надпись «кемпинг здесь», свернул без колебаний.