Будни рэкетиров - Ярослав Зуев Страница 11

– Двери никому не открывай. А, чуть что – немедленно звони мне.

– Спасибо, милый, – слабым голосом отвечала она, – жаль, что ты не рядом.

«Наконец-то, – подумал Андрей, – лед тронулся, господаприсяжные заседатели». – Мне тоже жалко, детка… Но, что поделаешь… Вась-Вась не обрадуется, если я поселюсь в твоей кухне, на раскладушке…

– А ты поселишься?

– Нет, детка, – ответил Андрей с горечью. – Тут ситуация простая, как в памяти компьютера. Либо «единица», либо «ноль». И ни черта посередине. – Информацию о двоичном компьютерном коде Андрей почерпнул из недавнего общения с Армейцем, и был так поражен, что запомнил, а теперь довольно ловко применил. – Было бы здорово, если б ты переехала ко мне. Но, раз нет, то нет. Не хочешь его оставлять, не оставляй.

Кристина шмыгнула носом, и телефонная связь оборвалась.

* * *

В следующие несколько дней Планшетов рвался повторить экзекуцию, бить стекла ему пришлось по душе, но Андрей строго-настрого запретил.

– Чувак?! Может, еще разок? Кашу маслом, и все такое?

– Нет, – сказал Андрей. – Пока отбой. Чтоб тебя там и близко не было. И еще одно. Хотя бы кому хоть пол слова ляпнешь, тут тебе и каюк. Схороню в парке. Мамой твоей клянусь.

– Будь спокоен, чувак. Могила.

Кристина, как и обещала, привезла деньги, пятьдесят банкнот по сто долларов каждая, перетянутых розовой резинкой для волос.

Андрей был очень доволен, но виду, естественно, не подавал. Попробовал было расстегнуть на любовнице блузку, но она решительно отстранилась.

– Не сейчас, ладно? – настроение у нее было кошмарным, и Кристина вовсе не собиралась делать из этого тайну. Андрей решил проявить толерантность, частенько поминаемую президентом. И действительно. Обобранный до нитки оппонент заслуживает хотя бы этой малости. Вскоре Кристина засобиралась, и Бандура отправился ее провожать.

* * *

Как только искусственные страсти вокруг баньки улеглись, Василий Васильевич заступил на бессменную вахту, и банно-развлекательный комплекс снова заработал в полную силу.

Андрей поправил материальное положение. Угрызения совести его не терзали, и кошмары не докучали по ночам. – «В конце концов, я собственные деньги вернул».

Как бы там ни было, встречи любовников, после продолжительного перерыва возобновились. Один день в неделю, а когда и два, они проводили вместе. И это были не худшие дни. Они почти не ссорились, и даже не повышали друг на друга голос, как не раз случалось во время летней экспедиции в Крым. Возможно оттого, что не жили под одной крышей.

– Знаешь, – как-то сказал Андрей, провожая ее до такси, – жалко, что время нельзя растянуть. Хотя, у меня такое ощущение, что с ним что-то творится мне на зло. Когда ты рядом, оно летит, а без тебя тянется, как авиационная резина. А мне бы хотелось наоборот.

Как романтическая песня барда, их связь не могла продолжаться долго, обещая или оборваться, будто гитарная струна, или перерасти в нечто большее. Впрочем, поначалу Бандура об этом не задумывался.

Да и сама Кристина не могла толком разобраться в своем сердце, где на одной чаше весов оказался по-своему любимый супруг, а в то время как на другой была полная неизвестность. Бывало, глядя, бессонными ночами в потолок, Кристина подсчитывала оставшееся время. «Тик-тик, ходики, набегают годики… Вот уже и тридцать пять, подруга. Лет пять-семь утебя. И все». Мысли были навязчивыми, как осы, они докучали, не давая заснуть. Стоило только подступить спасительной дреме, как мозг услужливо подбрасывал что-нибудь новенькое из того набора, перед которым и посветлу опустишь руки. Словно свежий хворост в костер. «Гори-гори ясно, чтобы не погасло». Кристина ворочалась, как будто лежала на иголках, и проклинала безжалостную бессонницу. «Господи! Наказание какое-то. Мазохизм в виде духовной мастурбации». Вась-Вась безмятежно похрапывал под боком, и она злилась на него в душе, а рукой подтыкала одеяло, чтобы его, не дай-то Бог, не просквозило. «Как маленький, честноеслово. Только заснул, сразу душа на распашку». Сердце Кристины разрывалось на части, а мозг не находил выхода.

* * *

В конце ноября на сауну наехала исключительно агрессивная рэкетирская группировка. Бандура не имел к этому никакого отношения. Если не считать, что именно он накликал беду. Как тот пастушок из сказки про волков.

Андрей кликнул Атасова и Армейца. Протасов с Волыной куда-то, очень некстати, запропастились. Бандитская встреча закончилась потасовкой. Атасов пустил в ход оружие. Конкуренты не остались в долгу, и Андрея серьезно зацепило. Выпущенная из переделанного газовика пуля навылет прошила предплечье. «Я в этом бою навылет прошит… – горланил Бандура по дороге домой. Атасов плеснул ему водки. – …меня механик заштопал…» [8]

– Держись, парень! – заклинал Атасов. – И силы, типа, побереги.

Эдик заикнулся на счет больницы, которая отпадала по понятным причинам.

– Какая больница?! – вызверился Атасов. – Тащи сюда своего костоправа! Чтобы мухой, типа, прилетел!

«Я наверное умираю», – думал Андрей без тоски и паники. Его разум был спокоен, словно утреннее озеро в безветренную погоду. В ушах гуляло эхо, а слова приятелей долетали издалека, как будто он сидел в бочке, а они болтали снаружи.

– Ничего, ничего, солдат. Потерпи. В каждом из нас пять, типа, гребаных литров крови. От потери какого-то жалкого литра еще никто не окочуривался. Вот я, как был курсантом, так раз в три месяца кровь сдавал. Как штык. И что, типа? А ни черта… – Разглагольствуя без умолку, чтобы не утратить связи с приятелем, Атасов безуспешно боролся с кровотечением. Вопреки его усилиям Бандура терял силы. Кровотечение оказалось сильнее Атасова.

– А один мой корешок, Бандура, тоже курсант, даже стишок о нашем донорстве сложил. Эдик! Живо жгут сюда! Вот, типа, послушай:

В район боев, туда где рвутся мины,

И патриоты падают на грунт,

Везут кровь нашу негры на машине,

За тонной тонну и за фунтом фунт… [9]

– Кристина?! – теряя сознание, позвал Андрей. Кристя! Кристичка.

– Кристину зовет. – Атасов обернулся к копающемуся в аптечке Армейцу. И закусил губу.

Кристина прилетела мгновенно. Словно в ее распоряжении оказался вертолет. Она обнимала его за голову, ее слезы капали ему на лицо, и Андрей, между жизнью и смертью, блаженствовал.

«Зря на деньги ее развел, – мелькнуло у него перед тем, как он провалился в небытие. – Вот умру, а обман всплывет наповерхность, как дерьмо…». – Терзаемый запоздалым раскаянием, Андрей в который раз вырубился.