Черная башня - Луи Байяр Страница 11

— А должен быть знаком?

— Вовсе нет, просто… прошу прощения, застряло у меня… месье Леблан столкнулся в воскресенье с неразрешимой проблемой. Не надо так смотреть на меня, я не сказал, что ты имеешь к этому отношение. Париж — город неспокойный, мы все это прекрасно знаем. Доктор, вы выпили вино? Точно?

На этот раз он пьет размеренно, скорее цедит. А когда в стакане остается не больше трети, совершает нечто неожиданное: опускает стакан под столешницу и, убедившись, что Пулен не видит, выливает остатки на пол.

— Проблема такая, Пулен. У меня есть друг — Пом Руж, ты ведь его знаешь? Вчера утром к Ружу приволокли краденые часы. Прошу прощения, обратились с просьбой приобрести часы. Часы не из дорогих, да ведь и обладатель не богач. Однако у него хватило средств заплатить за монограмму на крышке. ККЛ. Кретьен Ксавье Леблан.

Видок говорит, наклонив голову, как будто прислушивается к эху в собственной черепной коробке.

— Можешь представить мое безграничное удивление, когда я узнал, что обладатель часов покойного не кто иной, как Пулен, он же Кубер, он же Ламотт. Совершенно верно, друг мой, все твои имена. Так и выскочили одно за другим, будто пробки из бутылок. Вот я и подумал, не связан ли ты — абсолютно случайно, разумеется, — с незадачливым месье Лебланом? Какое же я испытал облегчение, когда узнал, что на этот вечер у тебя есть алиби! Совершенно верно, я поспрашивал кое-кого. Два достойных доверия господина утверждают, что в воскресенье, начиная с шести вечера, тебя видели в «Матушке Бариоль». Ты ведь и в самом деле был там, а, Пулен?

Маленький человек вытягивает ноги, рассматривает носки ботинок.

— Так вот, — продолжает Видок, — можешь вообразить, какой свиньей я себя почувствовал. Надо же было до такого додуматься — чтобы ты… нет, не решаюсь даже выговорить. Но, видишь ли, мой добрый друг — прошу прощения, ты знаком с доктором Карпантье? Я знаю, больше двенадцати ему не дашь, но поверь мне, в Париже его боятся как огня. Не меньше дюжины человек отправилось на виселицу только из-за одного его свидетельства. Его называют Третий Глаз Бога. Правда, доктор? Ну не краснейте, это же правда. Так вот, доктор Карпантье утверждает, что месье Леблан, невезучий месье Леблан, был, скорее всего, убит — когда, доктор? — ах да, в воскресенье днем.

Он прерывается, словно давая словам достигнуть цели, и пристыжено продолжает:

— Господи боже, каким идиотом я почувствовал себя тогда! Все это время я устанавливал местонахождение персонажей на момент вечера воскресенья, а сделано-то все было, оказывается, среди бела дня. — Он стучит себя по голове. — Тук-тук! Я спрашиваю, Видок, есть ли кто-нибудь дома? — Хихикая, он придвигается вместе со стулом. — И самое худшее, мой друг, что нет никого, кто мог бы засвидетельствовать твое местонахождение с двенадцати, скажем, до трех. — Погладив себя по кончику носа, он криво ухмыляется. — Но может, ты сам нам все объяснишь?

Позже мне предстоит узнать от Видока: человек признается или сразу, или после долгого сопротивления. Есть лишь два пути, и Пулен решает пойти по второму.

— Я был с Жанной Викторией, — заявляет он.

— Само собой.

— Она подтвердит.

— Еще бы.

— Я в это время дремал, месье. Такому человеку, как я, надо иной раз отдохнуть.

— Еще бы, при работе в ночную смену. — Словно демонстрируя солидарность, Видок зевает, как бегемот, и трет глаза. — Доктор, — обращается он ко мне, — мешок при вас?

Удивительно, но мешок лежит, прислонившись к моей ноге, словно тихое животное.

— Поставьте на стол, пожалуйста, — с подчеркнутой медлительностью произносит Видок.

Зачерпнув табака из лотка на стойке, он возвращается по распевающим на все лады половицам.

— Забавная деталь, — замечает он, садясь. — День, который нас интересует, выдался довольно дождливым. От дождя бывает много грязи, это ведь не надо объяснять? — Он не сводит глаз с Пулена, словно ожидая подтверждения. — Океаны грязи. Так вот, когда я впервые встретился с горемычным месье Лебланом, то заметил кое-что необычное. Не дальше чем в метре от него. Сказать, что именно?

— Если хотите.

— Отпечаток ноги.

Он втягивает понюшку.

— Ты знаешь, Пулен, что обо мне говорят: я не забываю лица. И отпечатки ног тоже. В особенности твоих. Я сверился с досье, просто на всякий случай. Там сказано: «Пулен, Арно. Размер: миниатюрный. Размер ноги: тоже миниатюрный. На правой ступне серповидный шрам, в том месте, где вылез сапожный гвоздь».

Пулен скрещивает руки на своей птичьей груди.

— Из подметок, бывает, торчат гвозди, — роняет он.

— Верно.

— Отпечатки ног смывает дождем.

— Смывает. И этот тоже смыло бы, если бы я не вынул его из грязи. Весь целиком. Через пару часов у меня в кабинете он стал твердым, как штукатурка.

Видок запускает руку в мешок и извлекает кусок черной глины квадратной формы, с соломой по краям… и отпечатком ступни, похожим на окаменевшую ископаемую рыбу.

— А теперь, — говорит он, сияя, — не будешь ли так любезен снять сапог?

Когда доходит до дела, Пулен ведет себя точно так же, как головорезы в кабаре Денуа. Он подчиняется приказу, потому что не видит другого пути.

— Сам посмотри, — объясняет Видок, помещая ногу Пулена в глиняный оттиск. — Сидит как влитой. И погляди: форма серпа полностью совпадает. Да, мой друг, похоже, налицо полное совпадение.

Следует отдать ему должное, в его голосе не прозвучало ни нотки самодовольства. Он говорил как профессионал: он и сам строит церкви, но сейчас бескорыстно восхищается нефом работы другого мастера.

— Ботинок не соврет, мой друг. Да и зачем ему? Надень его, вот молодец. Нет, подожди. Дай завяжу.

Молниеносным движением он приматывает ногу Пулена к стулу.

— Не обижайся, мой друг. Просто небольшая предосторожность. Но что-то ты побледнел. Эй, мамаша Мальтез! Еще графинчик для моего приятеля!

Как медленно наливает он на этот раз! Словно вино воплотило в себе процесс формирования одной-единственной мысли.

— Пулен, — он тихонько подталкивает собеседнику стакан, — ты много кем являешься — поверь, мне известны все твои ипостаси, — но ты не убийца. Пока.

Приставив сложенную чашечкой руку ко рту Пулена, он наклоняется к своему маленькому собеседнику, его глаза сверкают.

— Скажи, как было дело, — шепчет он. — И может, в мешке милосердия старины Видока найдется что-нибудь и для тебя.

Слышно, как где-то, в темных глубинах заведения, с наслаждением умывается кот.

— Мне повезло, — произносит Пулен. — Вот и все.

— В каком смысле?

— В том смысле, что я случайно оказался там. Если непременно надо знать, то у меня было там свое дело. Забрать тележку.