Козел и бумажная капуста - Наталья Александрова Страница 11

Свернув к огромной березе, я через минуту подошла к краю того самого овражка.

Я облегченно вздохнула: сейчас спущусь в овраг, возьму блокнот и вернусь в город... Правда, блокнот придется искать в карманах трупа, но уж как-нибудь справлюсь со своими страхами. При ярком свете дня я чувствовала себя гораздо увереннее.

Склонившись над краем оврага, я искала глазами забросанный ветками труп, но его не было видно. Надо же, как хорошо я его спрятала!

Спустившись вниз, прошла по дну оврага. Никакого трупа не было! Может быть, он где-то в стороне?

Я обошла довольно большую площадку, внимательно вглядываясь в траву. Да нет, это то самое место. Вот валяются ветки, которые я сломала ночью, чтобы забросать ими труп. Я была именно здесь, без всяких сомнений. Все было точно таким же, как ночью, и только покойник куда-то подевался. Бесследно исчез.

Жарким летним днем я почувствовала леденящий озноб. Что же это творится? Первой моей мыслью было, что Павел на самом деле был жив, от ночного холода пришел в себя и выбрался из оврага. Но я вспомнила торчащий у него из затылка нож и поняла, что с такими страшными ранами не живут.

Тогда чем же объяснить его исчезновение?

Может быть, я все-таки ошиблась, и мы спрятали труп в другом месте?

Выбравшись из оврага, я внимательно огляделась. Береза была та самая, старая, с расколотой надвое вершиной, и росла в точности так... Но одно дело — видеть дерево ночью, и совсем другое — днем. Наверное, я ошиблась...

Но тут, наклонившись, я заметила на краю оврага следы колес, а совсем рядом в траве — окурок. Окурок сигареты «Вог» со следами бледно-розовой помады. Точно такой, какой пользуется Алена.

Никакой ошибки не было. Именно здесь стояла ночью Аленина машина, и Алена выкурила тут сигарету, пока я на дне оврага ломала ветки и забрасывала ими мертвого Павла.

А если так, то куда же делся труп?

Участковый уполномоченный Иван Васильевич Кочетков шел нога за ногу к четвертому подъезду. Идти туда ему очень не хотелось: Люська Кипяткова снова вызвала его в целях устрашения своего мужа Георгия. Георгий, конечно, был не ангел, но с такой женой, как Люська, запил бы всякий. По части способностей к пилежу упомянутая гражданка Кипяткова дала бы сто очков вперед как популярной бензопиле «Дружба», так и обыкновенной двуручной пиле, известной в народе как «Дружба-2».

Поэтому Иван Васильевич испытывал по отношению к Георгию Кипяткову чувство сострадания и даже некоторой мужской солидарности, но по долгу службы ему приходилось реагировать на Люськины заявления и проводить с ее несчастным мужем ни к чему не обязывающие душеспасительные беседы. Радости это не доставляло ни тому ни другому, поэтому участковый так неохотно брел сейчас по направлению к жилищу Кипятковых.

— Иван Василич! — послышался у него за спиной запыхавшийся женский голос. — Иван Василич, постой!

Участковый остановился и повернулся всем корпусом на голос. Его догоняла тетка из второго подъезда, он помнил ее по беспородному кобельку Тарасу, которого эта тетка ежедневно выгуливала, и по седым аккуратно завитым волосам, подкрашенным фиолетовыми чернилами из старых запасов.

— Что случилось, э... Ангелина Васильевна? — вспомнил он имя-отчество тетки с фиолетовыми волосами.

— Власьевна, — поправила его пенсионерка, поджав губы, — Ангелина Власьевна.

— Да-да, — Кочетков смущенно кивнул, — так что случилось?

— С соседкой моей что-то неладно, — проговорила пенсионерка вполголоса, испуганно оглядевшись по сторонам, — с Ольгой Павловной.

— Что значит — неладно? — осторожно осведомился участковый. Ему совершенно не улыбалось разбираться под конец рабочего дня с бабкиными фантазиями.

— Она ко мне обыкновенно или заходит, или хоть позвонит, а сегодня — ни гугу!

— Так, может, ушла куда-нибудь ваша соседка, — предположил Иван Васильевич.

— Ни боже мой! — воскликнула бабка. — Раньше чем уйти, она всегда ко мне заходит и говорит. Так у нас с ней договорено — на всякий случай. Когда она уходит — мне говорит, когда я ухожу — ей говорю... на всякий, значит, случай.

— Это на какой же случай? — поинтересовался Кочетков.

— На всякий, — повторила Ангелина Власьевна, выразительно поджав губы, — взрослый человек, мол, сам должен понимать.

— А сегодня, значит, не заходила? — поощрил участковый тетку, не дождавшись продолжения ее волнующего рассказа.

— Не заходила, — подтвердила Ангелина Власьевна после драматической паузы, — и я ей позвонила, а у нее занято.

— Так, может, по телефону ваша соседка разговаривает? — предположил Кочетков.

— Ага, — тетка посмотрела на него, как на недоразвитого, — разговаривает. С десяти часов утра.

Иван Васильевич взглянул на свои наручные командирские часы и подумал, что, во-первых, телефонный разговор, пожалуй, действительно затянулся, и во-вторых, сегодня он, скорее всего, опять здорово опоздает к ужину.

— Так и чего же вы хотите? — спросил он активную пенсионерку, догадываясь уже, каким будет ответ.

— Чтоб вы со мной к ней сходили.

— К Ольге Павловне?

— К Ольге Павловне.

— А где же мы ключи возьмем? Двери, что ли, ломать? Она нам спасибо не скажет!

— Зачем ломать? — Ангелина Власьевна удивленно посмотрела на Кочеткова. — У меня ключи есть. Она мне дала.

— На всякий случай? — с пониманием спросил участковый.

— На всякий случай, — удовлетворенно подтвердила пенсионерка. Милиционер, кажется, начал ее понимать.

— А если у вас есть ключи от ее квартиры, — спросил он в недоумении, — так что же вы, Ангелина Власьевна, не зашли к ней да не проверили, что там да как?

— А я не какая-нибудь, — обиженно ответила пенсионерка, — чтобы в чужую квартиру заходить!

— А зачем же тогда ключи? — поразился участковый.

— На всякий случай! — возмущенно ответила женщина.

Затем она приблизилась к участковому и доверительно, чуть ли не шепотом проговорила:

— А честно сказать — боюсь я одна к ней заходить... Как-то страшно мне отчего-то... как-то отчего-то страшно...

— Ну ладно, — решился Иван Васильевич, — пойдемте, проведаем вашу соседку. Раз уж у вас ключи есть.

Грешным делом он подумал, что эта неожиданно подвернувшаяся забота позволит ему отложить посещение семьи Кипятковых, которое было для него хуже горькой редьки.

Подойдя к дверям своей соседки Ольги Павловны, активная пенсионерка пару раз позвонила в квартиру (на всякий случай, как уточнил догадливый участковый). Ответа не последовало, и Ангелина Власьевна достала связку ключей.

— Это — мои, — бормотала она, перебирая связку, — это — от дачи... это — от кладовки... это — от сарая... а-а-а, вот же они, от Ольгиной квартиры!