Мистическая Москва. Тайна дома на набережной - Ксения Рождественская Страница 11

Аня крепко зажмурилась. Вот так. Еще немного, и сон уйдет от нее. А утром она расскажет о приснившейся глупости папе, и тот вместе с ней посмеется.

В следующий раз Анна пришла в себя утром следующего дня от негромкого стука в дверь. Девушка с трудом поднялась с дивана и, пошатываясь, подошла к двери.

– Кто там? – пересохшими губами спросила она.

– Это Лида, – послышался знакомый голос.

– Лидочка! – обрадовалась Аня и почти забыла о мучающей ее жажде. – Ты ко мне, да?

– К тебе.

– Извини, что не могу тебя впустить. Как видишь, меня здесь замуровали.

– Я бы к тебе и не вошла.

– Почему? – опешила Аня. И вдруг услышала совершенно неожиданное:

– Потому что я здесь только по одной причине – хочу посмотреть, как ты сдохнешь!

– Лида… – Силы вдруг оставили Анну, и она опустилась на пол. – Лида, что ты такое говоришь?

– Я целый год мечтала увидеть конец твоей семьи. И наконец этот день настал. Ты умрешь так же, как мой папа, которого расстреляли по наводке твоего отца.

– Моего отца? – Каждое слово давалось Ане с огромным трудом. – Ты ошибаешься, мой папа не имеет никакого отношения к тому, что с вами произошло.

– Не имеет, говоришь? – Девушка по ту сторону двери явно усмехнулась. – А вот тут ты ошибаешься. Твой отец разрушил не одну семью. Мне это доподлинно известно. Последний год я только и занималась тем, что выискивала информацию. Да если бы твой отец не был доносчиком, вы бы никогда не получили квартиру здесь! Или скажешь, что ты не знала, кто проживает в этом доме и за какие заслуги пользуется всеми благами цивилизации?

– Я не знала, – еле слышно проговорила Аня. – Клянусь.

– Может, и так, – равнодушно отозвалась Лида. – Но суть не меняется. Ты сдохнешь, так же как и твои родители.

– Лида, помнишь, мы ведь с тобой дружили… Делали секретки, писали записки особым шифром, выкармливали голодных котят…

– Это было в прошлой жизни. Там, где я еще верила в справедливость.

Анна вздрогнула. Справедливость… Какое страшное слово! Каждый трактует его по-своему. Вот для Лиды, ее бывшей лучшей подруги, справедливость заключается в том, чтобы увидеть ее, Анину, смерть. А для нее самой… Что есть справедливость? Вернуться обратно в барак, чтобы искупить вину, если таковая, конечно, имеется?

Справедливость, равенство… Папа прав, равенства не существует, как бы о том ни твердила всемогущая власть. Человек изначально рождается с определенным набором качеств, и ему не прыгнуть выше своей головы. А значит, два человека с разными моральными устоями никогда не станут равными друг другу. Вот она, Аня, смогла бы простить Лиду, если бы ее отец оказался на месте Аниного папы. Тем более что та ни в чем не виновата. А Лида не может. И наоборот, наслаждается Аниным положением. Наверное, будь ее воля, она бы лично пустила бывшей подруге пулю в лоб.

– Эй, ты там? – послышался Лидин голос.

– Куда же я денусь… – ответила Аня, выплывая из своих мыслей. – Ничего, совсем скоро я уйду из этой жизни, и в твоем сердце поселится покой. Мне недолго осталось – воды нет, еды тоже. Правда, у меня есть пистолет. Когда мне станет совсем плохо, я просто покончу с собой, чтобы не мучиться. Ты меня слышишь, Лида?

– Аня…

– Что?

– Мне жаль, что все так вышло.

– Жаль?

– Правда, жаль. Я знаю, ты не виновата. Знаешь, у меня вдруг сейчас прошла вся злость, хотя вот только что мне очень хотелось, чтобы ты испытала все те муки, которые довелось перенести мне. Я бы не хотела, чтобы твой конец оказался таким.

– Спасибо, Лидочка. Но такова судьба. Мы с тобой по разные стороны двери.

– Прощай, Аня. И пусть твой конец не будет слишком мучительным.

На лестничной клетке раздались негромкие шаги. Это Лида навсегда уходила из Аниной жизни. Как будто и сама жизнь уходила.

Аня добралась до окна и распахнула створку. Свежий воздух ворвался в квартиру, и стало немного легче. Внизу сновали люди, проезжали немногочисленные машины, и никому не было дела до замурованной в собственной квартире девушки.

Из подъезда вышла Лида, подняла вверх голову, встретилась с Аней взглядом и тут же отвернулась, торопливо побежав прочь от дома. Вот и все. Последний близкий ей человек покинул тонущий корабль. Аня закрыла окно и вернулась в комнату. Пистолет по-прежнему лежал возле подушки. Она погладила его холодный бок и направилась к двери.

Там немного постояла, ощупывая плотно пригнанные доски, а потом… потом закричала. Что именно она кричала, Аня не помнила. Кажется, это было что-то типа: «Люди, помогите! Пожалуйста, выпустите меня, я умираю от жажды! Я хочу есть! Мне плохо!»

Но на все ее крики не отозвалась ни одна живая душа.

Она кричала так до тех пор, пока силы не оставили ее. Девушка потеряла сознание. А когда пришла в себя в следующий раз, на улице уже было темно. Окинув мутным взглядом коридор, она снова потянулась к доскам. Ничего не изменилось. По-прежнему мощный деревянный щит стоял на страже ее жалкой жизни. В ужасе Аня опять начала кричать, и вновь ответом ей была тишина. Как будто весь подъезд разом вымер.

Когда девушка совсем выдохлась, со стороны лестницы послышались осторожные шаги. Анна насторожилась и подумала, что сейчас была бы рада любому посетителю, даже если это окажется враг. Она не умела быть сильной, ведь ей никогда не приходилось попадать в подобные ситуации. Аня была самой обычной девчонкой, любимой родителями и смотрящей на жизнь широко открытыми глазами. Все происходящее казалось ей кошмаром, внезапно ворвавшимся в ее мирное, тихое существование. Никто не учил ее противостоять таким вот сложностям, для родителей дочка оставалась слабой маленькой девочкой, которую надо было оградить от влияния извне.

– Аня, ты здесь? – послышался шепот из-за двери.

– Здесь, – равнодушно ответила она.

– Это я, Вовка.

– Я тебя узнала.

– Мне жаль, что ты не успела убежать.

– Мне тоже жаль. Но теперь уже ничего не попишешь. Скажи, ты сможешь оторвать доски?

С лестничной клетки не доносилось ни звука.

– Вовка!

– Что?

– Ты меня освободишь?

– Аня…

– Что?

– Мне очень бы хотелось сделать это для тебя, но… не могу.

– Почему?

– Боюсь за своих родителей. Не за себя, нет! Если бы у меня была такая возможность, я бы умер за тебя. Но у меня есть родные мне люди, и я должен подумать о них. Ты меня понимаешь?

– Понимаю.

Анна действительно его понимала. Если бы у нее был выбор, она бы тоже выбрала родителей. В конце концов, кто она для него? Всего лишь знакомая. Девушка, с которой Сергеев вместе учится и иногда ходит в кино. Вернее, учился и ходил. Разве может сравниться ее жизнь с жизнью целой семьи?