Незнакомка с тысячью лиц - Галина Владимировна Романова Страница 11

Паша промолчал тогда. А теперь вспомнил. Он ведь узнавал по своим каналам. Общежития сгорели в результате умелого поджога. Просто это не афишировалось нигде и ни в одном акте не было зафиксировано. Везде записали: пожар в результате неисправной электропроводки. Кому нужны лишние проблемы? Кому нужно заводить уголовное дело и париться потом над расследованием? Ясно же как божий день, что поджигатель кто-то из жильцов. А их там полторы сотни на два дома. Всех подозревать?

Теперь он почему-то стал думать несколько иначе.

Теперь он почему-то во всем видел злой умысел. Умысел, направленный против его хозяина.

Как он орал, когда узнал о смерти бродячей собаки и о том, что кто-то вызвал полицию! Как он орал! Даже сильнее, чем сегодня, когда стало известно, что одну из комнат в доме занимает профессор археологии, повернутый на кладах и вознамерившийся доказать, что этот старый дом, в который его случайно поселили, полон тайн.

– Что он сказал?! – схватился за сердце Геннадий Иванович.

– Что дом этот полон тайн и, возможно, никто еще не докопался до сокровищ, спрятанных царским инквизитором, – промямлил Паша.

– Кому сказал? – Вот в этом месте лицо босса начало наливаться кровью.

– Своему бывшему коллеге, с которым пил кофе в кофейне за квартал от дома. Наш человек пас его и все слышал. И слышал потом, затаившись под дверью, как он повторил это все рыжей девке, пригласив ее к себе вечером на чашку кофе…

Все выходило из-под контроля, буквально все. Паша тяжело вздохнул. Положил ладони на крестец хозяина, осторожно надавил. Еще и еще раз, слушая характерный хруст. Это нормально. Так и должно быть. Вот если бы он надавил сильнее, то тогда…

Иногда – очень редко – ему очень хотелось сделать что-нибудь Геннадию Ивановичу, какую-нибудь пакость. Это когда тот особенно расходился и принимался оскорблять его незаслуженно. Потом Паша стыдился своих желаний. Усмирял свой гнев. И думал, что никто не лучше. Все в этом мире прогнило. Все чувства. Никто ничего не ценит, все повернуты на деньгах. Его босс хотя бы какую-то часть своей души оставляет нетронутой. Он не спит с девками за деньги. Считает это мерзким. И у него есть цель. Может, и не вполне благородная, но он этой цели не изменяет. Он верен ей. И эту верность в нем Паша ценил. И сам старался служить верно…

– Решит он, – вдруг проворчал Геннадий Иванович и тревожно заворочался, будто услышал опасные мысли Паши. – Как решать-то станешь? Как профессору рот заткнешь? Как девку эту рыжую усмиришь? И собака эта… Кто мог додуматься, Павел? Кому помешала бедная тварь?

Уничтожения из прихоти или куража Геннадий Иванович не терпел. Вот для дела – это пожалуйста. Тут он приказ отдаст не задумываясь. А из хулиганских побуждений…

– Пакость какая! – продолжал сонным голосом босс, широко раскинув руки по кушетке для массажа. – Мало проткнуть бедное животное прутом металлическим, так еще на башку ведро надеть. Зачем?!

– Может, для устрашения? – предположил Паша. Он последние два дня только об этом и думал, и ничего путного ему в голову не пришло ни разу.

– Кого устрашать-то собрались такой байдой, Паш?

– А для чего тогда собачий труп перетащили из дома к крыльцу? И ментов потом вызвали? – рассуждал вслух Паша. – Подохла-то собака в доме, это сто процентов. Профессор, рыжая и алкашка ходили ночью на нее смотреть. Рыжая чуть в обморок не грохнулась. Наш человек видел, как алкашка ее по щекам хлестала. А утром рыжая из дома выходит, а собачий труп под ногами.

– И она снова в обморок? – заинтересованно спросил Геннадий Иванович, приподняв голову.

– Нет. Она с ментами базарила. Они ее встретили возле собачьего трупа.

– Так-так-так… – забормотал Геннадий Иванович и принялся дергать ступнями – что-то типа зарядки. – Утром рыжая на порог, а там собака… Так-так-так, и менты. А кто, Паша, скажи мне, первым всегда выходит из дома по утрам?

– Рыжая, – без запинки ответил Паша.

– Вот! – Геннадий Иванович резко приподнялся, сел, прикрывая махровой простыней наготу. – Вот, Паша, она и разгадка! Все это действо направлено против рыжей девки. Для нее это представление устроено!

– Да? – Паша недоверчиво покачал головой. – Заморочено как-то.

– Ничуть! Подумай сам… Собаку грохнули, она потом еще полчаса выла, так?

– Да, наш человек говорит, вой был жуткий.

– Пошел на вой кто? Рыжая, профессор, алкашка. Потому что больше идти некому. Семейке придурочных все нипочем. А тот, кто живет в крайней комнате, еще ни разу не засветился. Ни разу! Когда уже, Паша?! – босс требовательно глянул на Пашу.

– Делаем все возможное, Геннадий Иванович. Как призрак, честное слово! Вроде кто-то есть, а будто и нету. Может, там ход какой в его комнате существует?

– Может быть, может быть… Тогда откуда он о нем узнал, Паша? Ой, что-то погано все как-то. – Некрасивое лицо хозяина сморщилось, как от боли. – Ладно… Про собаку… Пошли на вой те, кто должен был пойти. Остальным по барабану. Утром собаку перетащили к порогу. Для чего? Для того, чтобы рыжая снова на нее наткнулась. Все это против нее, Паша! Точно против нее! Может, какой ухажер ей мстит, может, еще чего.

– А чего прямо так-то?

– А вот ты возьми и узнай! – предложил Паше выход Геннадий Иванович.

Сам-то он, честно, не знал, с чего начинать решение проблем.

– Узнай об этой девке все! Кто? Откуда? Чем занимается? Семья? Друзья? – загибал пальцы босс. – И реши уже вопрос с этим чокнутым профессором, который болтает направо и налево непотребное! Реши, Паша…

Привычным движением плеснув себе на дно бокала виски, Егор достал щипцами из пластикового контейнера два кубика льда, швырнул их в бокал. Размешал. Захлопнул морозильник, убрал в бар бутылку. Выключил свет в кухне и подошел к окну. Теперь у него тут стоял высокий табурет, он перетащил его от барной стойки. Действие, разворачивающееся в окнах старого дома, занимало его все больше и больше. Стоять у окна приходилось все дольше, и он уставал. Решил, что можно сделать наблюдение более комфортным.

Конечно, основным объектом его наблюдений была и оставалась рыжая девица. А после того, как она едва не попала под колеса его Жучка и он проводил ее, ему стало казаться, что он как-то даже ответственен за нее.

Ну, курица ведь, ну! Несуразная, рассеянная курица, хотя и дико хороша собой. Он прекрасно рассмотрел ее, когда провожал до двери дома. Белокожая, зеленоглазая, рыжая, с тонкой полоской яркого рта. Она показалась Егору каким-то экзотическим созданием. Очень редким, штучным. Он пожалел тогда, что не настоял на помощи. Ему показалось в тот момент, что она дико в ней нуждалась. Что-то шло не так в ее одинокой жизни.

С того памятного вечера прошла почти неделя. И в жизни Рыжей начали происходить некоторые изменения. К примеру, к ней часто стал наведываться с приглашениями Академик. Перед этим он долго готовился. Гладил на своем маленьком узком диванчике брюки, сорочку, тщательно брился, потом одевался, зачесывал наверх густую седую шевелюру. И шел к девушке. Короткая беседа у ее дверей. Он возвращался к себе. Минут через десять Рыжая выключала свет в своей комнате и почти тут же появлялась в комнате Академика. Она никогда не приходила к нему с пустыми руками. То коробка с печеньем, то конфеты, то тортик.