Заморский принц в нагрузку - Марина Белова Страница 11

Этот бульвар всегда являлся любимым местом отдыха горожан. Может быть, летом здесь немного шумновато из-за открытых кафе, густо натыканных на всем протяжении сквера, но в остальное время года здесь были тишь и благодать. Квартиры в этом районе были немыслимо дорогими. Их было и дорого покупать, и дорого снимать. Аренда такой квартиры тянула от нескольких сотен за двухкомнатную квартиру до нескольких тысяч долларов за квартиру жилплощадью побольше.

Вот эти несколько сотен Аркадий Семенович и перекладывал из одного кармана в другой. Непонятно только, зачем ему это было нужно? Снял бы Катьке жилье попроще, а эту квартиру сдавал бы кому другому, ведь, насколько я могла заметить за долгие годы работы в нашем агентстве, шеф приступами необоснованной щедрости никогда не страдал. Но, возможно, здесь учитывались личные взаимоотношения, или Аркадий Семенович не хотел сдавать квартиру постороннему человеку. А может, у жены Аркадия Семеновича был свой резон? Помнится, я несколько раз видела их вместе, не удивлюсь, если узнаю, что Катька докладывала ей о каждом шаге шефа, получая таким образом скидку за шикарную квартиру.

Облом подрулил к нужному нам подъезду и, заглушив мотор, спросил:

— Пошли? Какая квартира?

— Восьмая. Это должен быть третий этаж.

Мы поднялись по широкой лестнице и остановились перед восьмой квартирой. Я на секунду в нерешительности остановилась. Облом поторопил меня:

— Смелее. Звони.

Через секунду в квартире послышался противный Катькин смех, у меня больно сжалось сердце, она кому-то ответила: «Подожди, я скоро», — и через дверь спросила:

— Кто?

Я растерялась и, не зная, что сказать, повернулась к Облому. Он подошел к двери и громко отрапортовал:

— Сверка счетчиков, откройте.

— В субботу? Сверка счетчиков?

— А когда вас еще можно застать?

Катька щелкнула замком и распахнула перед нами дверь.

— Ира, ты? — Лицо ее мгновенно вытянулось, а подбородок уперся в ямку между ключицами. У Кати была короткая шея, поэтому ей этот трюк удался легко.

— Да, тебя что-то смущает? — спросила я и, отстранив хозяйку, перешагнула через порог, следом за мной втиснулся Облом.

— Да нет. Я даже рада, проходите. Я, правда, не одна, — залепетала Катька. Лицо ее покраснело, а шея и грудь, обнаженная в глубоком декольте, от волнения покрылись красными пятнами.

Я же, напротив, увидев, как враг трепещет, перестала стесняться и размеренным шагом, гордо вскинув голову, направилась в комнату, чтобы во всем разобраться. А вдруг…

Аркадий Семенович после смерти тещи в квартире менять ничего не стал. Из мебели в комнате стояли польская стенка, произведенная где-то в середине семидесятых годов, местами вытертый велюровый мягкий уголок и телевизор. Он был относительно новый, цветной и с дистанционным пультом. Перед диваном стоял журнальный столик с белой скатерочкой, на которой стояли начатая бутылка коньяка, блюдце с тонко нарезанным лимоном, коробка конфет и ваза с фруктами.

Несмотря на середину дня, рядом с диваном горел торшер, окна были плотно зашторены тяжелыми портьерами, полагаю, висевшими здесь еще при жизни тещи Аркадия Семеновича. Катя в силу своих возможностей постаралась создать в комнате атмосферу интима и в дополнение к торшеру зажгла на столе свечу. Нам оставалось узнать: для кого же она так старалась?

На диване, развалившись в вольготной позе, сидел мужчина. В полумраке мне виделись лишь очертания его фигуры. После яркого дневного света я буквально ослепла, поэтому самовольно клацнула выключателем, дабы лучше рассмотреть Катькиного гостя.

На потолке вспыхнула люстра того же исторического периода, что и вся остальная обстановка. Мужчина от неожиданности прищурился и поднес ладонь к лицу, закрывая глаза. Он был невысокого роста и такой же худосочной конституции, как и сама Катька. Редкие русые волосенки были разделены на прямой пробор и приклеены гелем к лысеющей голове. На красавца Карлоса он не походил даже в десятом приближении.

— Катя, кто это? — на чистейшем русском языке подал голос мужчина с дивана.

Нашего прихода он испугался, заморгал белесыми ресницами и почему-то схватил диванную подушку, как бы прикрываясь ею от незваных гостей.

— Кто это? — в свою очередь, спросила я.

— Это — Вася, то есть, конечно, Василий Кузьмич, — прошелестела Катя, совершенно не понимая, что вокруг нее происходит. Почему я врываюсь к ней домой с электриком, сверяющим счетчик, и требую ответа, кто сидит на ее диване? И главное, почему я так нагло себя веду и сую свой нос, куда не следует?

— Ира, это Вася, — из-за моей спины повторил Облом и взял меня под локоть, пытаясь утащить в коридор.

— Сама вижу, что это Вася, а не…

Я хотела сказать, что это Вася, а не Карлос, но в последний момент прикусила язык. Еще не хватало, чтобы Катька-язва узнала, что португальца увели у меня из-под носа. Могу себе представить, в каком свете она преподнесет это широкой общественности. Поэтому я изменила удивленное выражение лица на выражение, которое соответствовало бы радости от нечаянной встречи, и миролюбиво произнесла:

— Вася так Вася. Приятно было познакомиться, мы тут проходили мимо и теперь, пожалуй, пойдем дальше. — Я резко развернулась на сто восемьдесят градусов и уткнулась в широкую грудь Облома. — Пошли, нам пора, — сказала я, подталкивая его к выходу.

— Может, чайку с нами попьете? — вконец растерявшись, спросила Катя.

— Что? Чая? Нет, что ты, нам некогда. Мы на одну минуту.

— А зачем приходила? — Катя стояла с выпученными глазами, широко раскрыв рот. Кстати, совершенно нелепая привычка — отваливать челюсть. С таким выражением лица Катерина мне всегда напоминала дебилку.

— А… да… — мычала я, не в силах сообразить, какую причину выдать Катьке. Вдруг меня осенило. — Ах, ну да! Скажешь Аркадию Семеновичу, что я еще одну неделю беру за свой счет. А Вася вообще-то кто? — полюбопытствовала я, стоя на пороге.

— Вася — мой жизненный выбор, а вообще-то он работает в государственной сфере, — обтекаемо ответила Катя.

— Понятно. Почти что на правительство, — совершенно некстати вспомнила я Джеймса Бонда. — Ну, мы тогда пойдем.

— Пока, — сказала Катя и еще долго стояла столбом на лестничной площадке, смотрела нам вслед и ничегошеньки не понимала.

Мы выскочили из подъезда и в голос рассмеялись.

— Вася… Ты видела его выражение лица? — хихикал Облом. — Когда ты влетела в комнату и включила свет, он весь передернулся. Ты им своим визитом все романтическое свидание обломала. А какое лицо у твоей сотрудницы было… — Облом зацокал языком. — Картина Репина «Не ждали». Даже хуже. Кино! Уверен, после нашего нашествия у парня ничего не получится. Тебе не стыдно?

— Стыдно, но кто же знал? Насколько я помню, это единственный Катькин роман за последних три года. Искренне желаю ей счастья, да хоть бы и с этим Васей, может, тогда она подобреет. Если бы ты видел, какими глазищами она смотрит на Люсю, когда та своим бельгийцем хвастается. А на меня? Волчицей бросалась! Это очень хорошо, что у нее Вася появился. Рада за нее.