Если наступит завтра - Сидни Шелдон Страница 11

– Извините, мисс Уитни. Он сейчас в пути на собрание в Хьюстоне. Если можно, оставьте свой номер, я уверена, он сразу же позвонит вам.

– Я…

Не было никакой возможности позвонить ей в тюрьму. Нет, она должна сама все объяснить.

– Я… Я позвоню мистеру Стенхоупу, когда он вернется, – она медленно положила телефонную трубку.

Завтра, устало подумала Трейси. Я все объясню Чарльзу завтра.

Во второй половине дня Трейси перевели в большую камеру. Вкусный горячий обед принесли от Джелентоира, а немного позже прибыли свежие цветы, к которым был приколот конверт. Трейси открыла его и вытащила карточку:

Выше нос. Мы собираемся поколотить ублюдков. Перри Поуп.

* * *

Он посетил Трейси на следующее утро. Мгновение – и она увидела улыбку на его лице. Она знала, что это означает хорошие новости.

– Нам повезло, – объяснил он. – Я только что от судьи Лоуренса и Топпера, окружного адвоката. Топпер визжал как свинья, зато мы заключили соглашение.

– Соглашение?

– Я рассказал судье Лоуренсу всю вашу историю. Он согласен принять от вас заявление с признанием вины.

Трейси, потрясенная, уставилась на него.

– Признание вины? Но ведь я…

Он поднял руку.

– Выслушайте меня. Признавая себя виновной, вы избежите судебного разбирательства. Я убедил судью в том, что вы не брали картину. Он отлично знает Джо Романо. Мне поверили.

– Но… если я признаю себя виновной, – медленно спросила Трейси, – то что мне будет?

– Судья Лоуренс обещает вам три месяца тюрьмы с…

– Тюрьмы!

– Подождите минутку. Он отложит приговор, и вы можете отбыть наказание вне этого города.

– Но ведь… моя репутация…

Перри Поуп заметил:

– Если вы предстанете перед судьями по обвинению в вооруженном грабеже и попытке убийства, вас могут приговорить к 10 годам.

Десять лет за решеткой! Перри Поуп терпеливо ждал ее.

– Это ваше решение, – сказал он. – Я могу только дать вам свой лучший совет. Мне повезло, что я договорился. Им нужен ответ сейчас… Вы не хотите иметь с ними дело? Тогда Вы можете взять другого адвоката и…

– Нет.

Она знала, что этот мужчина честен. При всех этих обстоятельствах, включая ее безумное поведение, он сделал все возможное для нее. Если бы только она могла поговорить с Чарльзом. Но отвечать надо было сейчас. Ей, вероятно, действительно повезло получить приговор на три месяца с отсрочкой.

– Я… Я согласна… – сказала Трейси. Она с трудом выдавила эти слова.

Он удовлетворенно кивнул.

– Умная девочка.

* * *

Ей не позволили позвонить, пока она не пришла в суд. Эд Топпер стоял с одной стороны, Перри Поуп – с другой. На скамье сидел представительный мужчина лет пятидесяти со спокойным лицом и модно подстриженными густыми волосами.

Судья Генри Лоуренс сказал Трейси:

– Суд уведомлен, что обвиняемая желает изменить свои показания и признать себя виновной. Правильно?

– Да, Ваша Честь.

– Все стороны согласны?

– Да, Ваша Честь, – кивнул Перри Поуп.

– Штат согласен, – сказал окружной адвокат.

Судья Лоуренс надолго замолчал. Потом повернулся и взглянул в глаза Трейси:

– Одна из причин, что такая великая страна, как наша, находится в столь жалком состоянии, состоит в том, что улицы кишат всякими паразитами, которые считают возможным красть. Люди эти смеются над законом. Наши судебные законы сами балуют преступников. Ну, здесь в Луизиане, мы не верим этому. Когда, при расследовании преступления, некто попытался хладнокровно совершить убийство, мы верили, что этот субъект должен быть наказан со всей строгостью.

Трейси почувствовала первые приступы паники. Она повернулась взглянуть на Перри Поупа. Он неотрывно смотрел на судью.

– Обвиняемая призналась, что она пыталась убить одного из выдающихся граждан нашего общества – человека, известного своей благотворительностью и другими добрыми делами. Обвиняемая стреляла в него и пыталась украсть произведение искусства стоимостью полмиллиона долларов, – голос его резко раздавался в зале, – так вот, суд считает, что воспользоваться полученными за него деньгами вы не сможете в течение ближайших пятнадцати лет, потому что эти пятнадцать лет вы проведете в южной исправительной колонии для женщин штата Луизиана.

Трейси почувствовала, как судебный зал закружился вокруг нее. Кто-то сыграл с ней злую отвратительную шутку. Конечно, отчасти судья был актером, но он сыграл не ту роль. В его обязанности не входило говорить эти вещи. Она повернулась к Перри Поупу за объяснениями, но тот отвел глаза. Он засовывал бумаги в портфель. Впервые Трейси отметила, что его ногти были обкусаны до мяса. Судья Лоуренс поднялся и стал собирать свои записи. Трейси стояла, оцепенелая, неспособная постичь происходящее. Бейлиф подошел к Трейси и взял ее за руку:

– Пройдемте.

– Нет, – закричала Трейси, – пожалуйста, нет. – Она умоляюще взглянула на судью. – Произошла ужасная ошибка, Ваша Честь. Я…

Но почувствовав, как рука бейлифа сжала ее запястье, Трейси осознала, что никакой ошибки нет. Ее обманули. Они собирались уничтожить ее.

Так же, как уничтожили ее мать.

Новости о преступлении Трейси Уитни и приговоре появились на первой странице «Курьера Нового Орлеана» под ее фотографией, сделанной в полиции. Главное телеграфное агентство добыло сведения и передало их корреспондентам газет по всей стране, поэтому, когда Трейси вывели из зала суда, чтобы посадить в автомобиль и отправить в колонию, ее окружила стая телерепортеров. От унижения она закрыла лицо ладонями, но от камер не было спасения. Джо Романо представлял огромную новость, и покушение на его жизнь, осуществленное красивой женщиной-грабителем, было еще большей новостью. Трейси казалось, что ее окружают одни враги.

Чарльз, забери меня отсюда, повторяла она себе. Пожалуйста, Господи, позволь Чарльзу забрать меня отсюда. Я не могу позволить родиться нашему ребенку в тюрьме.

На следующий день дежурный сержант разрешил Трейси воспользоваться телефоном. Харриет ответила:

– Офис мистера Стенхоупа.

– Харриет, это Трейси Уитни. Я бы хотела поговорить с мистером Стенхоупом.

– Минуточку, мисс Уитни.

Она услышала нерешительность в голосе секретарши.

– Я… Я посмотрю, на месте ли мистер Стенхоуп.

После долгого душераздирающего ожидания, Трейси, наконец, услышала голос Чарльза. Она только и смогла, что с облегчением зарыдать: