Слезинка в янтаре - Анна Данилова Страница 11

— Документы будут фальшивыми, да? А что, если она поймет?

— Олечка, дочка, ей незачем будет их читать. Они будут касаться только тебя, ведь это ты закладываешь свой дом. Ты совершаешь подвиг, подвергаешь себя риску остаться без дома в случае, если она не выплатит долг. Тем самым ты привяжешь ее к себе еще больше.

— А что, если она возьмет деньги и исчезнет?

— Думаю, сразу же после того, как ты подпишешь документы и передашь ей деньги, она сама… Впрочем, не будем торопить события. Все, хватит об этом. Подожди, я дам тебе кое-что.

Мама встала, подошла к шкафу и достала пакет, который явно дожидался меня.

— Держи. Здесь продукты, свитер, который я все-таки закончила, еще кое-что по мелочи. Тебе понравится. И вот. — Она сунула мне в руку несколько пятитысячных банкнот. — Сейчас я вызову тебе такси. Ты все поняла, Оля?

— Поняла.

Я клюнула мать в щеку и попутно отметила, что от нее хорошо пахнет. Да и вообще она в последнее время выглядела очень даже ничего — привела себя в порядок, приоделась. И утомленной я ее не назвала бы. Получается, что, ухаживая за больной, она тратила куда меньше сил, чем в том жутком месте, где ей приходилось обстирывать и кормить строителей, варить самогон, набивать табаком сигареты, выращивать овощи, клеить обои и красить стены. Да, и зарабатывать всем этим намного меньше, чем сейчас.

— Не сердись, все будет хорошо. — Она подбодрила меня улыбкой, и я улыбнулась в ответ.

Уже в такси, мчась по широким пустынным проспектам, я подумала, что была несправедлива по отношению к Вале, когда сказала, будто новая подруга меня раздражает. Просто я хотела выудить из матери хоть какие-то сведения.

Кто спорит, Валентине везло, и бог действительно одарил ее талантами. Но она была одна, совсем одна, и неизвестно, что на самом деле стало с ее единственной сестрой. А у меня была мама, и этим все сказано. Получается, это мне повезло больше, а значит, мне, а не Валентине следует благодарить судьбу. Благодарить еще и за то, что теперь у меня помимо мамы была и сама Валентина, которая заботилась обо мне. Она-то действительно заботится обо мне искренне, в отличие от меня.

Не знаю, зачем я сказала о чаевых, просто брякнула первое, что пришло в голову. На самом деле меня волновали вовсе не ее чаевые, а сама Валентина. С каждым днем она раскрывалась передо мной все полнее и все равно оставалась загадкой. Конечно, она была красивой, но еще обладала каким-то особым магнетизмом, энергией, которая подпитывала всех, кто оказывался рядом. Это мне повезло, что я очутилась так близко к ней. Не будь это знакомство и все, что стояло за ним, постановкой, я была бы счастлива иметь такую подругу, как Валя. Тогда мое желание помочь ей было бы даже еще сильнее.

Ночная Москва сияла огнями и уже не казалась мне такой зловещей, готовой проглотить меня, уничтожить. Она словно распахнула свои объятия и приняла меня под крыло. С таким ощущением я возвращалась тогда домой. Именно домой, и то, что квартиру на Цветном бульваре я уже считала домом, было заслугой Валентины. Это она наполнила все вокруг спокойствием и уютом.

Она не спала, когда я открыла дверь. Читала, слушала какую-то странную музыку. Музыка была красивой, спокойной, хоть и грустной.

— Гитара? — Я села рядом с ней на диван и поежилась от холода. Думаю, это был нервный озноб, потому что июльская ночь была очень теплой.

— Лютня. — Она улыбнулась одними губами и отложила книгу. — Как мама? Здорова?

— Да, все в порядке.

Дальше я выложила все, что касалось денег.

— Без процентов? Неужели еще существуют такие люди?

— Это какой-то ее хороший знакомый. — Я старалась не смотреть ей в глаза: стыдно было за свое вранье.

— Знаешь, это судьба. — Она очнулась, расправила плечи, потянулась всем телом. — Раньше, ты помнишь, я боялась, что не смогу вовремя отдать долг, но теперь я так не думаю. Знаешь почему?

Теперь была моя очередь улыбаться. Итак, она готова действовать, готова принять деньги. Глаза ее заблестели, на щеках появился румянец.

— Почему?

— Если все правильно распланировать и кое в чем себе отказывать, то заработанного в кафе мне вполне хватит и на погашение долга, и на жизнь. И потом, если моя сестра все-таки жива, а я собираюсь в эту тьмутаракань, чтобы найти ее живой, а не для того, чтобы отомстить за ее смерть, в которую не хочу верить… Так вот, если она жива, она мне поможет. У нее всегда водились деньги, она умеет их зарабатывать. В крайнем случае можно будет договориться с этим человеком, знакомым твоей мамы, и попросить продлить срок, чтобы ежемесячный взнос был не таким уж большим. — Она заглянула мне в глаза. — Ты хотя бы понимаешь, как много ты для меня делаешь? Ни один человек на свете, кроме сестры, конечно, не дал бы мне такую гигантскую сумму. Выходит, ты полностью мне доверяешь.

— Конечно. — Я почувствовала, что у меня начинают гореть уши.

— Но и ты знай: вдруг я когда-нибудь разбогатею, стану, скажем, известной писательницей или художницей, я тоже не оставлю тебя. Можешь всегда на меня рассчитывать.

Блеснула мысль: что, если моей матери известно что-нибудь о талантах Валентины? К примеру, она написала картину, продала ее по дешевке какому-нибудь иностранцу, а потом выяснилось, что это настоящее произведение искусства, что ее, гениальную художницу, теперь ищут, как какую-нибудь драгоценность? Или написала роман, который где-нибудь в Европе разошелся бешеным тиражом?

Слова «если я когда-нибудь разбогатею, стану известной писательницей или художницей» прозвучали сейчас как доказательство окончательного доверия, как призыв к сближению.

— Ты уже что-нибудь публиковала? — спросила я хриплым от волнения голосом.

— Конечно. Писала какие-то статьи для журналов, рассказы, правда, получала за это сущие копейки. Но я умею писать, у меня получается, мне бы только найти интересную тему. Вот поедем в эту деревню Р. Тисульского района, осмотримся, постараемся найти свидетелей. Может, придумаем что-нибудь от себя, напустим туману…

Я ушам своим не поверила. «Поедем», а не «поеду» — я не ослышалась? Это прозвучало как приглашение? Нет, она произнесла это так, как если бы была в самом деле уверена, что в далекое путешествие мы отправляемся вдвоем. Ах, если бы это было так.

— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? — Я даже зажмурилась, так легче будет услышать, что я все неправильно поняла.

— А ты не хочешь? — растерянно пробормотала она и прикусила губу. — Не можешь? Прости, мне даже и в голову не пришло, что ты можешь отказаться.

— Я — не хочу? Да что ты! Конечно, хочу. Просто я не была уверена, что ты позовешь меня с собой.

— Ты даешь, подруга! А иначе зачем столько денег? Конечно, хотела и хочу, чтобы мы поехали вместе. Это интересно, и потом, признаюсь честно, страшновато как-то одной. Но если не можешь, скажи. Я-то все равно поеду. Только тогда и денег понадобится меньше.

Конец ознакомительного фрагмента