#черная_полка - Мария Долонь Страница 11

Книгу #черная_полка - Мария Долонь читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!

#черная_полка - Мария Долонь читать онлайн бесплатно

#черная_полка - Мария Долонь - читать книгу онлайн бесплатно, автор Мария Долонь

Эти приступы у Инги начались давно, еще в детстве. Первый случился, когда к ним в очередной раз заявился Матвеев. Сухой и длинный, похожий на отрубленный сук, он часто приходил к ним, когда они жили в Рабате при посольстве. Инга тогда здорово вытянулась, рванула вверх сразу после тринадцатилетия, но все равно была ему примерно по грудь. Он наклонялся к ней и смотрел в упор, его глаза — мятные леденцы с горьким неприятным привкусом. И Инга обмерзала изнутри, не зная, куда себя деть, как скрыть свое отвращение, свою полную невозможность находиться рядом с ним. Выходила мама:

— Паша, садись есть, наверняка голодный, — и спасала ее.

Инга бежала в свою комнату, слыша внутри оглушительное тошнотворное сердцебиение, а снаружи — их разговоры, трехголосье споров о Брежневе, специях на рынке, низком качестве местных тканей («швы ползут после первой стирки!» — мама брала самую высокую ноту, она иглой входила в ухо), о рыбалке и короле Марокко Хасане II.

Тот приступ она приняла за отравление: скрутило железной скрепкой живот, стало дурно. Грудь превратилась в две горящие головешки, к которым невозможно прикоснуться, белье испачкалось гадким и вязким, кружилась голова.

— Обычные женские дела! Теперь так будет каждый месяц. Боль скоро пройдет! — сказала мама с какой-то неприязнью и пошла в аптеку за ватой.

За воротами посольства кончались квадратные фонтаны с резными фигурами, начиналась пыль, а в пыли едва виднелись домики, похожие на коробки из-под обуви, в пыли же лежали собаки и дети — и те и другие в одинаковых розовых корках то ли аллергии, то ли лишая.

Голова кружилась так, что невозможно было встать с кровати. Инге казалось, что она несется вдоль стен и потолка, как Емеля на печи, только с огромной скоростью, кувыркаясь. В соседней комнате Матвеев что-то бодро говорил отцу. И от его слов Ингу слепило, как от пронзительного луча настольной лампы под кроваво-коричневым абажуром, пущенного прямо в глаза. «Ложь! Нож! Врёт! Вред!» — стучало в ее висках от каждой его фразы. Она жмурилась, но луч преследовал ее, и боль, вопреки обещаниям мамы, не проходила.

Вызванный врач проверил позвоночник, шею и среднее ухо; она помнит молоточки и металлическое прикосновение к горячей коже. Потом он шушукался с родителями, пытаясь определить, какую же болячку вытащили на свет подростковые изменения в ее теле. Их шепот за стеной казался ей похожим на струю воды в умывальнике — пронзительно синюю. Инга старалась отвлечься от этого яркого цвета, рассматривая загиб скатерти на журнальном столике около кровати — красной, в мелкий турецкий огурец — она цеплялась взглядом за этот загиб, стараясь удержать его на месте, а все вокруг кружилось, будто родители купили ей билет на бесконечную карусель.

Узор скатерти напоминал дворик, который ей показал отец, — дети редко покидали оазис посольства, но папа иногда брал Ингу с собой на прогулки. Тот прямоугольный дворик, с арками, напоминающими слепки чьих-то верхних зубов, они даже не разглядывали — так, посмотрели мельком, но Инга сразу подумала: «вот бы здесь почитать», и с тех пор желание найти его и устроиться на скамейке с книжкой было постоянно с ней.

Инге исключили болезнь Меньера, шейный остеохондроз и опухоль. Исключили близорукость и мигрени. Она не могла вставать, не могла смотреть телевизор, не могла читать, не могла учиться. Ей мешали эти навязчивые цвета: они высыпались из уст говорившего, как дар феи — то нежным розовым лепестком, то золотой монетой, а то бурой жабой. Анемия навалилась на нее тяжелыми, бесконечными днями. Безысходно, как заваливает камнепад дорогу.

Папа протягивал к ней руку, чтобы проверить лоб, что-то нежно шептал, и она ощущала бирюзовую прохладу его речи. Мама справлялась о ее самочувствии — и ей казалось, что огромная фиолетовая ваза опрокидывается на ее голову. Инга пугалась, отшатывалась, думала, что сходит с ума.

Все закончилось внезапно. Будто не было этих пяти дней в разноцветном беспамятстве, от которого изредка спасал папин голос и воспоминания о заветном дворике в городе. С неделю Инга наслаждалась всем: тем, что делает шаг, теннисной ракеткой в руке, как на ветру рубашка облипает тело, страницами книг, ночными шорохами.

Но через два месяца все повторилось. Инга не могла объяснить, почему присутствие некоторых людей, а точнее, их речь либо усиливала это состояние, либо, наоборот, смягчала боль и головокружение. Она старалась переключиться, отвлечь себя на какой-нибудь ритуал. Раньше крутила пальцами волосы, грызла заусенцы, позже стало выручать курение. Родителям она ничего не стала говорить.

В тот год в Рабате Инга все-таки сбежала из посольства, заборы и запреты никогда ее не останавливали. Она взяла первый том «Анны Карениной» и пошла искать заветный дворик. Мечте, державшей ее на плаву во время болезни, пришел день исполниться.

Собаки окружили ее профессионально, так делает любая стая, вышедшая на охоту. Все — огромные, с человека на четвереньках, но облезлые и местами плешиво-розовые, как шакал Табаки. Инга не успела испугаться: она почувствовала, как земля под ногами заворачивается в песчаную воронку, зажмурилась и начала падать. Откуда-то справа взметнулась палка, воронка застонала, как плачут раненые и дети, она схватилась за очень худую, очень смуглую мальчишескую руку и ослепла. Мир превратился в засвеченный кадр: только белый цвет, как яркое солнце, как лампа в глаза. Инга цеплялась за спасшего ее мальчишку и моргала, моргала. По рыжим волосам и бледной, в веснушках, коже тот, вероятно, понял, откуда взялась на улице эта девочка, и привел ее обратно к воротам посольства. Усадил, все еще слепую, на парапет, вложил в руки поднятую из пыли книгу и удрал.

Ее опять уложили в постель. В этот раз зрение восстановилось быстрее: она увидела, как папа поправляет на ней одеяло, как цвета вокруг него сами собой сложились в озабоченность, усталость и боль. Она поймала его руку:

— Пап, Матвеев… он… с ним что-то не так. Он не любит тебя. Сильно. Он сделает тебе зло.

— Ингуш, с чего это ты вдруг?

— Я точно тебе говорю. Я знаю.

— Да он единственный, с кем тут и поговорить-то можно. Спи. Завтра все пройдет.

Назавтра действительно все прошло. Но возвращалось — в моменты стресса, опасности, переживаний. Постепенно Инга научилась с этим жить. Контролировать. Понимать значения цветов, которые видела. Что бирюзовый — это честность; белый — радость; пурпурный красный — жажда власти. В самые тяжелые моменты ей помогал отец. Ему одному она доверила свою тайну, не боялась, что он запишет ее в психи.

— Иногда я вижу слова людей! — сказала она. — Каждую фразу! Мне страшно, пап! Что со мной не так?

— Не бойся! Просто ты особенная. Есть люди, которые видят музыку. Кандинский, Скрябин обладали этим даром. А ты видишь слова! Ты у меня цветовизор!

С тех пор они так и называли эту «особенность». Со временем Инга почувствовала, что разные цвета появляются не просто так: они указывают на эмоции и истинные намерения людей — нужно только подобрать ключ к этому шифру.

Пыльный Рабат остался позади, как морок, как сон. Всплыл в их жизни лишь однажды — когда коллеги провожали отца на пенсию.

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы

Comments

    Ничего не найдено.