В самое сердце - Татьяна Полякова Страница 11

Клавдия Семеновна выглядела лет на шестьдесят, худая, жилистая, невысокого роста, блекло-голубые глаза, казалось, выгорели на солнце.

Подъем разговорам не способствовал, оттого я помалкивала, Клавдия тоже молчала, но взгляды на нас бросала настороженные. Видимо, чем-то мы ей не приглянулись.

Она открыла калитку, пропуская нас вперед, и заметила ворчливо:

— Дом хороший. Покойный хозяин во всем порядок любил и следил за домом. Что крыша, что подвал — в надлежащем виде.

— А сколько лет дому? — подал голос Вадим.

— Лет сорок есть. Может, больше. Но дом еще столько же простоит, а смотреть будете, так и сотню лет ничего ему не сделается. Фундамент каменный, кладка — загляденье, сейчас так не делают. Хозяин дом строил, когда еще при должности был. В больших чинах ходил, по здешним меркам. В средствах себя не ограничивал и строил на века. Чтоб детям и внукам…

— Но из внуков только Виктория? — сказала я.

— Человек предполагает, а Господь располагает, — вздохнула Клавдия. — Хозяин, поди, в гробу перевернется, если Вика дом продаст. Хотя, если разобраться, почто он ей?

К тому моменту мы уже вошли внутрь. В просторном холле было темно. Клавдия включила освещение. Отделан дом был с претензией на роскошь, но сейчас все это выглядело довольно скромно. Потолок с лепниной из гипса, люстра из чешского стекла, обои с павлинами местами потерты.

— Вот, смотрите. Потолки высокие, трехметровые. Дворец, а не дом!

Клавдия шла впереди, везде включая свет.

— Альберт Юрьевич долго жил один? — спросила я, следуя за ней.

— Как хозяйка померла, так и жил. Лет десять, должно быть. Я думала, недолго ему вдовцом ходить — мужчина видный, с приданым. Быстро к рукам приберут. Хозяйкина подруга первое время чуть не каждый день ездила, должно быть, виды имела. Но вдовец ею не прельстился. Еще две знакомые дамочки навязывались, то вдвоем, то по одной. И меня выспрашивали, как он да что. Кое-кто из наших тоже рад бы глаз на него положить, Марьяна из администрации, к примеру, большую о нем заботу проявляла, бегала то и дело. Да не выгорело у них.

— Значит, хозяин — завидный жених? — вмешался Вадим со смешком. — А с сердцем у него давно проблемы были?

— Не знаю. Мне не жаловался. Хотя он вообще не из болтливых был. Да и мне лясы точить некогда, не для того сюда приходила.

— Долго вы у него работали?

— Как жена померла. Жаль будет работу потерять. На пенсию-то не особо расшикуешься. А он платил хорошо, местные мне завидовали. Но ведь такой дом в чистоте держать — дело непростое, спину-то поломаешь.

— Значит, на здоровье хозяин не жаловался? — вернулся Вадим к прежней теме. — И вдруг помер?

— Ну, не вдруг… Видно, сердце пошаливало. Он последнее время смурной ходил. Подруги его все кудахтали: что, мол, невесел, что голову повесил?

— А он?

— А он отшучивался. Года, мол, а с годами мудрость приходит, а у мудрого человека мало поводов для веселья.

— Ага. Во многой мудрости много печали.

— Вот-вот, именно так и говорил.

— Значит, женить его не смогли?

— Точно. Он мужик себе на уме. Видать, решил в одиночку доживать.

— А как же внучка?

— Не больно он с Викой ладил. Она на вид тихая, но упрется, точно баран. И он такой. Эдак возьмутся ругаться — хоть святых выноси. Пигалица была, а деду не уступит. Да и не любил он ее, — неожиданно заключила она.

— Викторию? — удивилась я. — Почему?

— Да он никого не любил, ни ее, ни дочь, ни жену покойную, только себя. Есть такие люди. Другие им без надобности. На похоронах жены ни слезинки не пролил.

— Не все мужчины способны плакать…

— Может быть. Но уж очень у него все по-деловому. Надо это, надо то… Свез жену на кладбище, точно на курорт отправил, — главное, чтоб ничего не забыла и добралась хорошо. Хотя, может, это из-за службы. Привык все в себе держать. Вот сердце и не выдержало.

— У него ведь дочь погибла? — закинула удочку я.

— Погибла? Вроде, говорили, пропала? Неужто нашли?

— Я всех обстоятельств не знаю, но Вика говорила, что осталась без матери.

— Точно, сирота она.

К тому моменту мы прошли по всему дому. Вадим изображал большую заинтересованность, все проверял, везде заглянул. Открывал и закрывал краны в санузлах, интересовался счетчиками на газ и воду, осмотрел оконные рамы и дважды буркнул с серьезным видом:

— Пол гуляет… — в доказательство чего немного попрыгал на половице.

Клавдию все это мало занимало, а вот поболтать она была не прочь.

Вадим спустился в подвал, а мы остались в гостиной. Окно в пол было закрыто жалюзи, я попросила его открыть, что Клавдия и сделала, вернулась, и мы устроились в кресле возле окна, любуясь живописным видом.

— Здесь я его и нашла, — сказала она, вздохнув.

— Альберта Юрьевича?

— Ага. Пришла утром, а он лежит. Вот тут, между кресел. Должно быть, встать хотел, да упал.

— Видимо, приступ был внезапным, если он «Скорую» не вызвал.

— Да уж… Телефон-то под рукой. Лежал хозяин такой страшный, видно, напоследок пришлось помучиться. Все по грехам нашим…

— У него было много грехов?

— Почем мне знать? В одном грехе точно себя корил. Сама слышала, как говорил кому-то по телефону. Мол, он в том, что случилось с дочкой, виноват.

— Виноват? Каким образом?

— Так он выгнал ее на ночь глядя. Она дверью хлопнула и ушла. И больше ее никто не видел.

— Подождите, но наверняка было следствие…

— А как же! Приезжали какие-то, спрашивали. По уму-то, она должна была на автобус идти. На последний еще успеть могла, если бы поторопилась. Помню, водителя чуть не засудили, вроде он мог того… сделать что-нибудь. Кто-то видел, как он ехал с одним пассажиром, с женщиной. Но потом разобрались: женщина эта жива-здорова оказалась. К кому-то из местных в гости приезжала. Вот и выходило: на автобус она опоздала, а что дальше — тайна за семью печатями. Может, такси вызвала, или подхватил кто… А может, в городе с ней что случилось. Но хозяин покойный прав: если бы дочь здесь до утра оставил, беды бы не случилось. Было из-за чего сердце надсаживать.

— Если он ее не любил, как вы говорите…

— Не любил так, как родному отцу должно. Но отец все равно отец. И вину свою знал. Ну что, все посмотрели? — поворачиваясь к вошедшему в гостиную Вадиму, спросила она.

— Посмотрел, — ответил тот, озираясь. — Что-то не так с этим домом. Я бы здесь один ни за что не остался.

— Дом как дом, — пожала плечами Клавдия. — Видать, хозяин еще отсюда не убрался, вот вам и не по себе. Мне-то он привычный, но, если честно, после его смерти и я заходить сюда лишний раз не хочу. Может, Вика и права, что решила дом продать. Так и кажется, что кто-то в окна заглядывает.