Древо жизни - Генрих Эрлих Страница 12

Но не эта легкая насмешка больно ужалила Северина. Он вдруг понял, что его впервые в жизни назвали «дядей». Его называли по имени и имени-отчеству, товарищем майором и гражданином следователем, незнакомые люди попроще кликали его сначала парнем, потом мужиком, в вежливом варианте до последнего времени он неизменно пребывал в статусе «молодого человека», в дружеском — «старика», и вот вдруг — дядя! В безрадостной перспективе маячили «отец» и «дед». И главное, от кого — от красивой молодой девушки! Ты, дядя, вышел в тираж! Ну, погоди!

Если бы Наташа хотела завести Северина, то лучшего способа она бы не нашла. Хотя почему — если бы. Вполне возможно, что и хотела. Мысли молодых девушек трудно понять, они их сами зачастую не понимают.

А тут еще Биркин невольно подлил масла в огонь.

— О, Евгений Николаевич, поздравляю! Наташа «дядями» не разбрасывается, это у нее как знак отличия для самых близких и уважаемых ею людей. Впрочем, я всегда подозревал, что она была влюблена в вас, в те времена, когда вы посещали наш дом.

— Нет, тогда я была влюблена в тренера по теннису, — без тени смущения сказала девушка, — а в Евгения Николаевича я влюбилась позже, когда он, как Онегин или Печорин, не помню, в общем, в этой обычной мерзкой мужской манере вдруг перестал нас посещать, демонстрируя мне холодность и равнодушие.

— Первая любовь не ржавеет! — воскликнул Биркин.

— Вторая, — поправила его Наташа, легкость, с которой она поддерживала разговор, показывала, что сердечная рана за прошедшую неделю полностью затянулась.

— Тем более!

А как первая любовь — она сердце жжет.

А вторая любовь — она к первой льнет, — пропел Биркин и обратился к Северину, — напомните, пожалуйста, Евгений Николаевич, как там дальше у Булата Шалвовича.

— автоматически продолжил Северин.

— Ты это не слушай, тебе еще рано! — сказал Биркин, обращаясь к Наташе. — И вообще, Евгений Николаевич пришел по делу, с портфелем, а у интеллигентного человека в портфеле всегда припасена бутылочка коньячку, не так ли, Евгений Николаевич? Вижу, что угадал, на крайний случай одолжил бы из своих запасов. Так что, Натхен, марш на кухню, руби бутерброды, и лимончик не забудь!

— Бутерброды я сделаю, но почему Натхен? Что за обращение! Не ожидала от тебя, дед, такого филологического ляпа. Грета — Гретхен, Лиза — Лизхен…

— Ната — Натхен, я прав, не спорь! Ты что, хочешь быть Наташхеном?

— Нет, это грубо, а вот Наталихен — звучит очень романтично, возвышенно и благородно.

— Благородно!.. Дорогая моя, Гретхенами и Лизхенами звали прачек и официанток, но никак не высокородных княжон.

Северин с улыбкой смотрел на дурачащихся деда и внучку. «Живут же люди! Нормальная семья!» — подумал он. Семья была, положим, ненормальной, но у Северина и такой не было.

Наташа обернулась со сказочной быстротой, Северин едва успел достать коньяк и листок из портфеля, а она уже была тут как тут.

— Что это у вас такое? — спросила она, вглядываясь в листок. — Ой, как интересно! Это вы из-за этого к деду пришли? Правильно! Только давайте на кухню пойдем, я уж там накрыла, там и посмотрим, и загадку вашу разгадаем, кстати, там и курить можно.

— Я не курю, — с улыбкой сказал Северин.

— Не обольщайтесь, Евгений Николаевич, она не о вас заботится и даже не обо мне, — сказал Биркин, подымаясь, — пойдемте, все равно не отстанет.

Выпили по рюмке. Биркин пососал кружок лимона, вытер пальцы о полотенце, протер на всякий случай стол перед собой и придвинул к себе листок.

— Как я понимаю, найдено на месте преступления, — заметил он, изучая рисунки.

— Убийства! — в возгласе Наташи прозвучали какие-то сладострастные нотки, живо напомнившие Северину давешнюю старушку.

— Непременно убийства, — согласился Биркин, не отрывая взгляда от листка, — мы с Евгением Николаевичем на мелочи не размениваемся. Очень интересно! — сказал он, постучав пальцем по бумаге. — Безумная смесь! Что конкретно вас интересует?

— Все! — ответил Северин и искренне добавил: — Я тут ничего не понимаю!

— Это понятно. С чего начнем?

— Да хоть с этого, по порядку, — сидевший слева от Биркина Северин ткнул пальцем в диски над распятием.

— Правильно угадали, это самое легкое, — удовлетворенно кивнул Биркин, — символизирует солнечное затмение, случившееся в день казни Иисуса Христа.

— Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город, — Северин, рассмеявшись, хлопнул себя ладонью по лбу.

— Именно-с! — сказал Биркин. — Только у Булгакова это грозовая туча, а на самом деле имело место быть солнечное затмение, наблюдавшееся, согласно источникам, на территории Ближнего Востока, Западной Европы и нынешней европейской части России. Факт столь же достоверный, как и распятие Христа. Здесь, кстати, однозначно показано именно солнечное затмение. А вот с остальным не так просто, в двух словах не объяснить.

— Точно — музыка высших сфер! — возвестила Наташа.

— Простому следователю не понять? — с улыбкой спросил Северин.

— Простота следователя здесь ни при чем, простой следователь тоже может быть адептом, — пояснила Наташа.

— Извините, кем? — на всякий случай переспросил Северин.

— Посвященным, — охотно перевела Наташа.

— И во что он должен быть посвящен? — включился в игру Северин.

— Он должен быть знатоком in magiam, in necromantiam, in astrologiam, in geomantiam, in pyromantiam, in hydromantiam, in chaomantiam, in medicinam adeptam. Кроме того, знания адепта должны охватывать и другие области, среди них, например, физиогностику, касающуюся оккультной физики, статики, динамики и кинематики, астрологию или эзотерическую биологию и изучение духов природы, герметическую зоологию и биологическую астрологию. Добавьте сюда космогностику, которая изучает астрологию, но в астрономическом, космологическом, физиологическом, онтологическом аспектах, или антропогностику, изучающую гомологическую анатомию, пророческие науки, флюидную физиологию, психургию, социальную астрологию и герметизм истории. Есть еще качественная математика и, как вы сами знаете, арифмология… Но на предварительном этапе познания надо постичь космографию невидимого, магнетизм, изучить ауры, сны, флюиды, психометрию и ясновидение и в целом познать пять сверхнатуральных чувств, не говоря уже о гороскопической астрологии, которая становится карикатурой на познание, если не обращаться с ней осторожно, далее: физиогномика, чтение мыслей, искусство гадания, Таро, сонник, вплоть до таких высших ступеней, как пророчество и экстаз. Потребуется достаточное количество информации об управлении флюидами, алхимии, спагирии, телепагии, экзорцизме, обрядовой и заклинательной магии, основах теургии. Что касается истинного оккультизма, то необходимо освоение начатков первоначальной Каббалы, брахманизма, гимнософии, мемфисской иероглифики…