Стеклянный сад - Наталья Александрова Страница 12

Дверь за спиной Маши начала закрываться.

Чтобы замок не защелкнулся, Маша подложила под язычок тот же сложенный листок, который взяла из своей комнаты, подбежала к кровати.

– Карина! – зашептала Маша. – Проснись! Просыпайся, говорю! Нужно отсюда уходить!

Карина даже не шелохнулась.

Маша пригляделась к ней, прислушалась… и в душу ее закралось ужасное подозрение.

В тишине комнаты она не слышала дыхания Карины, не замечала ни малейшего движения. Просто лежит как… как мертвая? Ужас какой, неужели она опоздала!

Маша наклонилась ниже, потрясла Карину за плечо, перевернула на спину.

Карина не дышала.

Неужели те ужасные люди уже добрались до нее? Как сказал тот человек – от всех избавиться… Но когда же они успели? Вроде бы только что Маша слышала тот разговор, и в коридоре никого не встретила…

Но нет, на Карине не было никаких следов насилия. Она словно безмятежно спала. На лице толстушки застыло выражение детской обиды, из-под полуопущенных век поблескивали краешки белков. На губах виднелись следы молока.

Маша вспомнила слова Василия Андреевича: «За ужином им дали предельную дозу препарата…»

Вспомнила, как за ужином Карина пожаловалась на непривычный вкус молока…

Все ясно. В молоке был какой-то препарат, вызвавший у тех, кто его принял, глубокий сон. Карина выпила два стакана молока – и получила двойную дозу препарата. И заснула таким сном, глубже которого не бывает. Заснула навсегда.

Маше показалось, что она услышала нежный, жалобный звон. С таким звоном рассыпался стеклянный сад ее видений. Неужели и вся жизнь рассыплется сейчас на тысячи сверкающих осколков?

В комнате внезапно не стало воздуха. Она схватилась за горло, с трудом преодолела спазм и вздохнула. Справившись с ужасом, выскочила из комнаты.

Открыла соседнюю дверь, как прошлый раз, подложила под язычок замка сложенный листок, метнулась к кровати.

На этой кровати, разметавшись, спала Елена.

В первый момент Маше показалось, что она тоже мертва, и душу ее захлестнуло отчаяние. Но тут она услышала сонное дыхание женщины, неразборчивое бормотание.

Маша подскочила к кровати и потрясла Елену за плечо:

– Поднимайся! Вставай, Лена! Нужно отсюда уходить! Немедленно уходить!

Елена что-то недовольно промычала и отвернулась к стене.

– Да вставай же! – Маша ущипнула ее за щеку, но Лена только поморщилась, как обиженный ребенок.

Это было ненормально. Человек не может так крепко спать, если только… ах, ну да, ведь за ужином им дали какой-то препарат. Это все объясняет…

Неужели ей не удастся разбудить остальных женщин? Неужели все они обречены?

Она снова безуспешно потрясла Елену за плечи, но та даже не шелохнулась.

Маша оглядела комнату в тщетной надежде найти что-то, что поможет ей разбудить Елену.

И тут на полу она увидела булавку. Обычную английскую булавку.

Маша нагнулась, подняла булавку, распрямила ее и уколола Елену в ногу.

Та дернулась, вскрикнула и открыла глаза.

– Что это было? – пролепетала сонным, невнятным голосом, и тут увидела Машу.

– Что ты делаешь в моей комнате?

– Потом, потом! Поднимайся, нам нужно уходить отсюда! Разбудить всех и увести их! Иначе нас убьют!

– Что за ерунду ты несешь? – недовольно проговорила Елена, и глаза ее снова начали закрываться. – Дай мне поспать… очень спать хочется… сил нет, как хочется…

– Если ты сейчас заснешь, ты больше не проснешься!

– Да что ты такое несешь… что за ерунда… кому мы нужны… дай же мне поспать…

Голос ее становился тише, глаза слипались.

– Говорю тебе – просыпайся!

Маша еще раз уколола Елену булавкой. Та вскрикнула и села в кровати.

– Ты что – с ума сошла? Больно же!

– Говорю тебе – нужно вставать и уходить отсюда, иначе нас всех убьют!

Елена тупо смотрела перед собой. Маша едва не опустила руки, но тут вспомнила фотографии на Ленином телефоне и решила применить запрещенный прием.

– Ты дочку свою хочешь увидеть?

– Дочку? – вскинулась Елена, в ее глазах проступило осмысленное выражение. – Само собой…

– Тогда возьми себя в руки и проснись!

Елена встряхнула головой и сползла с кровати.

– Да что со мной такое… никогда такого не было…

– И вот опять! – передразнила ее Маша. – Пойми – нам всем за ужином что-то подмешали в молоко, какое-то сильное снотворное.

– А ты?

– А я не пила молоко.

– Да, у этого молока правда был какой-то странный привкус… мне тогда еще показалось…

– Ну что, ты пришла в себя?

– Более-менее…

– Тогда пойдем, постараемся остальных тоже вытащить.

Елена сделала несколько неуверенных шагов, взяла со стула свою сумочку, достала из нее стеклянный пузырек, откупорила. По комнате поплыл резкий знакомый запах. Елена поднесла пузырек к носу, глубоко вдохнула, передернулась, как промокшая собака, встряхнула головой. Глаза ее прояснились.

– Что это?

– Нашатырь. У меня иногда кружится голова, так я ношу с собой пузырек. Очень помогает.

– Хорошо, это нам пригодится! Нам нужно разбудить остальных… тех, кого еще можно.

– Что ты хочешь сказать? – глаза Елены испуганно заметались, и Маша решила не говорить пока о Карине.

Елена привела себя в порядок, оделась, причем Маша все время ее подгоняла. Они вышли в коридор, подошли к следующей комнате, открыли дверь.

Там спала Марина. Маша попробовала ее разбудить, но, как и с Еленой, вначале ничего не вышло. Но теперь у Маши был уже опыт, и она уколола Марину булавкой, а когда та вздрогнула и открыла глаза, Елена поднесла к ее носу пузырек с нашатырем.

Марина ахнула, подскочила и изумленно уставилась на женщин.

– Что такое? Что случилось? Почему вы здесь?

– Просыпайся, одевайся! – скомандовала Маша. – Нам нужно срочно уходить отсюда.

– Почему? В чем дело?

– Потом, я все объясню потом! Сейчас – подъем!

Марина неохотно поднялась. Елена помогала ей одеться, а Маша, чтобы не терять времени, вооружилась булавкой и нашатырем и отправилась в следующую комнату – туда, где спала Милена.

Однако ни булавка, ни нашатырь ей не понадобились. Едва она потрясла Милену за плечо – та, как ни странно, тут же проснулась и удивленно уставилась на Машу:

– Что случилось?

Конец ознакомительного фрагмента