Нарко. Коготь ягуара - Джефф Мариотт Страница 12

– Этого я тебе тоже сказать не могу.

– Хосе, скажи же мне, что происходит! Я не понимаю!

– Я ничего не могу тебе сказать, Луиза. У меня все отлично. Я не в беде, и мне ничего не угрожает. – Он надеялся, что хоть это правда. – Какое-то время меня домой не жди, может, пару дней. Но я в порядке. Ты должна просто мне верить. Ты мне веришь?

– Конечно, верю. Я просто… не знаю. Вот уж не думала, что может стрястись что-то подобное. Он выдернул тебя из дома, и ты просто ушел с ним, бросив меня… Я так напугана, Хосе.

– Бояться нечего, детка. За пару дней с тобой ничего не случится. Я позвоню, когда смогу, но ты мне звонить не можешь. Не тревожься, у нас с Альберто все под контролем.

Монтойя слушал, так что Агилар не хотел говорить ей, что по окончании все может увенчаться хорошим бонусом. Но это тоже была правда.

Как только она более-менее успокоилась, Агилар сказал ей, что любит и попытается позвонить снова как можно скорее. А потом остался только он наедине с Монтойей и чувством опустошения, которое приходит после всплеска адреналина. И рухнул в кресло.

– Два дня, правда? – проговорил.

– Не меньше двух. Возможно, проторчим здесь дольше. Теперь все зависит от его родных.

– А потом мы его отпустим?

– Когда они заплатят, мы его отпустим. Если заплатят.

– Но они ведь заплатят, да?

– Я их не знаю, а ты? – криво усмехнулся Монтойя. – Некоторые семьи платят. Некоторые нет. Нипочем не знаешь, пока это не случится.

– А ты… ты уже делал это прежде?

– Однажды. Был как ты, а не во главе. Командую первый раз.

– И как тогда прошло?

Скривившись, Монтойя развел руками.

– Прошло… нехорошо прошло. Будем надеяться, на сей раз будет лучше.

* * *

На все про все ушло пять дней. За это время Монтойя дважды позволил Агилару позвонить Луизе. Каждый раз она проявляла все большее нетерпение, озлобление и тревогу. Каждый раз он из кожи вон лез, чтобы обнадежить ее, но правда в том, что он и сам не знал, чем все это обернется. Тревожился из-за их дежурств в полиции, но Монтойя заверил его, что их «прикроют», что бы это там ни означало. Агилар боялся, что, когда они вернутся, все будут знать, что они на жалованье у Эскобара. Но когда поднял этот вопрос с Монтойей, старший полицейский просто рассмеялся, не вдаваясь в дальнейшее обсуждение.

В доме имелись телевизор, радио, кровати, диваны, обеденный стол и стулья и кухня, забитая продуктами и алкоголем. Кастельянос этих частей дома не видел. Он был либо привязан к кровати, либо прикован в ванной. Порой, если он вдруг начинал артачиться, его оставляли в ванне, пустив холодную воду на час, а то и поболее. По большей части он проявлял покладистость. Они готовили ему в кухне простую еду или выходили за продуктами и приносили что-нибудь и ему. Он много ныл, но когда начинал уж очень действовать на нервы, ему напоминали о ванне, и он затыкался. При нем они колпаков не снимали, так что лиц их Кастельянос не видел. В других комнатах они пили, ели и курили марихуану, слушали радио, болтали, играли в карты. Когда удавалось, спали, заранее не ведая, не устроит ли Кастельянос бучу и не придется ли его утихомиривать.

Наконец его родители, родственники и друзья наскребли полмиллиона и доставили их по названному Монтойей адресу. Вскоре после доставки ему позвонили на беспроводной телефон. Он слушал внимательно, с угрюмым видом, потом положил трубку на стол. За окном было темно; звонок разбудил Агилара.

– Деньги на месте, – сказал Монтойя.

– Значит, теперь мы его отпустим?

– Теперь мы его убьем.

– Но ведь он расплатился!

– Эскобар хочет, чтобы люди знали: если они ему задолжали, то обязаны расплатиться без понуканий. Только подумай, во что ему это обошлось – этот дом, наше жалованье, прочие расходы. Он вернул только долг, а не остальные издержки на все это.

– Но…

– Раньше он похищал людей ради выкупа, – оборвал его Монтойя. – Больше он этим не занимается. Теперь он делает это лишь затем, чтобы вернуть свое – то, что ему задолжали. Ему и самому этого не хочется, но некоторые, вроде Кастельяноса, вынуждают его. Он хочет донести мысль.

– Я не хочу никого убивать, – уперся Агилар. – Потому и пошел в полицию.

– Он слышал наши голоса. Запомнил их.

– И что? Он не сможет доказать…

– Все решено, – снова перебил его Монтойя. Пошарив в кармане, дал Агилару ключ от машины. – Мы делаем, что скажут. Выводи машину из гаража.

Агилар взял ключ. И пока шел в гараж и распахивал широкие ворота, у него мелькнула мысль взять да просто уехать. Можно захватить Луизу и…

И что? Куда им податься? В Боготу? В Панаму? В Мексику? Как они будут жить – без работы и почти без денег? А как же их родные? Уж наверняка Эскобар накажет их за измену Агилара. Нет, побег – не вариант.

Вместо того он вывел «Рено» на улицу – было только-только начало пятого утра, еще темно, – вернулся в гараж и закрыл ворота.

И только тогда впервые заметил слив в полу, в самом центре помещения, и как бетон полого спускается к нему.

Когда он вошел в дом, Монтойя надел балаклаву из треников и бросил Агилару другую. Агилар последовал за ним в комнату Кастельяноса.

– Сегодня твой счастливый день, Лео, – сообщил Монтойя. – Твоя родня заплатила. Пошли.

– Правда? – удивился Кастельянос. – Как?

– А мне-то какое дело? – отмахнулся Монтойя. – Знаю только, что заплатили. Пошли.

Кастельянос расплылся в улыбке. Монтойя освободил его от пут, и тот потер намятые веревкой запястья.

– Можно мне одеться?

– Конечно.

Его одежда была грудой свалена в углу. Агилар поднял ее и протянул пленнику.

– Быстрей! – торопил Монтойя.

Дело шло небыстро. Последние пять дней Кастельянос почти не двигался, и суставы у него закоченели. Стараясь натянуть вещи, он морщился от явной боли. Монтойя, закурив, нахмурился.

Когда пленник оделся, они направились в гараж. Агилар пошел первым, но Монтойя протиснулся мимо него, пустив Кастельяноса вперед. У двери гаража тот замешкался, и Монтойя толкнул его.

– Ступай! Ты что, не хочешь уходить?

– Еще как хочу, – ответил Кастельянос. Открыл дверь и вышел, сделал пару шагов, но тут остановился и обернулся. – А где машина?

Увидев стоящего перед собой Монтойю с вытянутой рукой, сжимающей пистолет, он ошеломленно разинул рот.

– Н-нет, – пролепетал Кастельянос.

Монтойя спустил курок.

Первый выстрел попал Кастельяносу во внутренний край левого глаза, расплескав кровь, ошметки мозга и осколки черепа по всему пустому гаражу. Жидкость из взорвавшегося глаза потекла по лицу.