Кельтский круг - Карло Шефер Страница 12

Вошел третий свидетель, каждым своим шаркающим шагом ясно заявляя: господа, как видите, я практически ничего не могу, но при соответствующем волевом усилии все же могу. А вы, господа, не обладаете такой волей. Лицо престарелого доктора Рампе было обезображено шрамами, глаз затянут сероватым бельмом. Одноокий очевидец.

— Погасите сигарету! — рявкнул он на Хафнера. Тот немедленно подчинился.

Следом за ним в кабинете появился худой сорокалетний мужчина с желчным выражением лица; его сильно поредевшая от возраста шевелюра придавала ему нечто романтическое и революционное, но такое впечатление тут же гасил слишком свободный фланелевый костюм, словно сшитый специально, чтобы к нему прикрепили высокую правительственную награду.

— Ципп, — представился лысеющий мужчина, — я адвокат доктора Рампе. Мой клиент попросил меня присутствовать при опросе, чтобы быть уверенным, что этот опрос пройдет в приемлемых рамках, поскольку у клиента серьезные проблемы со здоровьем.

Услышав ключевое слово «здоровье», Рампе встрепенулся и приосанился. Он явно гордился своим непокорным телом. Ципп умолк.

— Вообще-то я не уверен, что в подобных случаях допускается присутствие адвоката, — пробормотал Тойер. Он и в самом деле не знал, и это его даже несколько потрясло.

Рампе пригвоздил его строгим взглядом уцелевшего глаза.

— Я немедленно упаду в обморок, — вкрадчивым голосом пригрозил он. — У меня давление двести на сто двадцать. А сахар в крови такой, что хоть булочки посыпай, — так что будьте любезны…

— Я весь внимание, — испуганно пролепетал Тойер.

— Я видел следующее, — пролаял старик и, нащупав спинку стула, вцепился в нее. — Оборванный парень, такой, из самых низов общества, подобных парней много в этом городе. Так вот, он выстрелил. — Старик умолк и, казалось, впал в оцепенение.

— Вы могли бы немного конкретизировать свои слова? — осторожно попросил Тойер. — Когда это было? Где вы стояли?

— Ну, что касается времени преступления… — тут же отозвался очевидец. — Я живу в Нойенгейме. Над кафе «Кросс»; вероятно, вы слышали о таком?

Тойер кивнул. Это кафе всегда его озадачивало. В Гейдельберге, по-настоящему прекрасном городе, оно пользовалось неслыханной популярностью, особенно по выходным, хотя располагалось в цокольном этаже здания послевоенной постройки, на его внутреннюю отделку было больно смотреть, а кухня ничем не выделялась. Впрочем, гаупткомиссару и самому случалось туда заглядывать.

— Что же вы делали в такой поздний час у вокзала? С вашим-то слабым здоровьем? — Тойер изо всех сил пытался подыскивать нейтральные формулировки.

— У вас нет права задавать такие вопросы! — зарычал старик и повелительным кивком приказал своему адвокату встать, словно это могло что-то изменить.

С крайней осторожностью следователи выясняли личные данные старика и почти шепотом продолжали беседу. Вскоре забрезжил вывод: Рампе направлялся в секс-шоп, расположенный на Курфюрстенанлаге.

— Я вдовец! — воскликнул похотливый старикан. — Можете считать это моей слабостью, но я иногда бываю в местах, где процветают низменные инстинкты. Впрочем, старого солдата не колышет, что скажут про него всякие там слабаки!

Тойер подумал, что он тоже вдовец, и почувствовал себя виноватым — ведь уже некоторое время он не так часто вспоминал о том, что прежде, много лет подряд, не покидало его ни на один день. Он увидел свою жену, желтую машину на Черныбрюкке — вернее, то, что осталось от машины.

— Ну, теперь быстро подведем итоги, — сказал он, когда свидетели ушли. — Опрошенные не сообщили нам практически ничего. Возможно, Кильманн припомнит еще что-нибудь, но едва ли много. Мы должны начать поиски этого парня. Если он убежал в сторону Нойенгейма, возможно, его видели и другие люди. От судебных медиков поступили какие-нибудь данные?

Штерн порылся в материалах:

— Да, вальтер ППК, достать такой нетрудно. У каждого охотника найдется такой пистолет, чтобы пристреливать подраненную дичь. Некоторые наследники их просто продают, чтобы не держать дома…

Помолчав, он добавил:

— Надо же, выстрел был произведен в левый глаз мужчины.

У всех перед глазами возникло жуткое зрелище пустой глазницы.

— Судя по опаленной коже жертвы, примерно с метрового расстояния… — уточнил Штерн.

— Выстрел в лицо с метрового расстояния, — тихо произнес Тойер. — Это казнь, настоящая казнь.

Они распределили задачи. Хафнеру и Штерну предстояло, что называется, «чистить дверные ручки», то есть обойти ближайшие к месту происшествия дома и опросить их жителей. Лейдигу поручили проанализировать предыдущие результаты, если таковые имелись. Тойер же разберет свой чемодан (он пока не успел это сделать) и позвонит Ильдирим.

— Поздравляю всех с Троицей, — буркнул Хафнер. — С сегодняшнего дня начинается самая подходящая погода для биргартенов. [10]

Ильдирим вела себя как-то странно. Тойер предположил, что ее замучили хлопоты из-за приемной дочери (как там звать девчушку?).

— Значит, свидетели… — пробормотала она в трубку. — И что с того? Я бы из-за них не волновалась.

— Мы и не волнуемся, — удивленно возразил следователь. — Вот только мы практически ничего не знаем, кроме того, что произошло убийство. Впрочем, самооборону или несчастный случай на охоте можно исключить.

— Несчастный случай на охоте? — Ильдирим всерьез задумалась. — Да, ясно, он исключен. Ведь в городе не охотятся? Или в Гейдельберге имеется штатный охотник? Как, например, в аэропорту Франкфурта — у них в штате предусмотрены охотники, отстреливающие голубей.

— Насчет охоты я просто пошутил. — Комиссар пытался восстановить утраченный контакт с честолюбивой и точной до мелочей женщиной, которой он даже чуточку побаивался. Ведь прежде он ей симпатизировал. — Да и плох охотник, если он влепит пулю в лицо прохожего вместо голубя…

— Кстати о несчастных случаях, — сменив тон, продолжала Ильдирим. — Я наконец-то купила себе велосипед.

— Молодец, поздравляю.

— Может, встретимся? Сегодня я могу пораньше уйти с работы, а вы как?

— Пока что я занят, — ответил Тойер. — Мы плотно работаем над этим убийством. Прямо-таки не убийство, а казнь на городской улице. Поэтому сейчас я не могу так просто уйти со службы, как, впрочем, и вы. А в чем дело?

Прокурор набрала в грудь воздуха и с трудом выдавила из себя рассказ о собеседовании с чиновницей из Управления по делам молодежи. Договорила и закашлялась.

— Короче, если я правильно понял ситуацию, — простонал старший гаупткомиссар, — теперь я ваш партнер, любовник, потому что та баба, фрау Краффт из молодежного управления, на вас надавила.