Ловушка для блондинов - Елена Топильская Страница 12

— Да я же сказал, у меня от страха все отшибло, ничего не помню.

— А имя свое помните?

— А имя свое помню.

— А что еще про себя помните?

— А что я еще должен помнить? — простодушно удивился он.

— Зачем приехали сюда, где работали, кто ваши родственники?

— Знаете, гражданка следователь… — Он замялся, делая вид, что вспоминает, как меня зовут, хотя я понимала, что он прекрасно запомнил не только мое имя-отчество, но и фамилию. — Знаете, Мария Сергеевна, шел я себе, никого не трогал, как вдруг слышу — стреляют. Я и побежал, а за мной — трое бугаев. Ну, я и подумал, что это те, кто стрелял, хотят свидетеля убрать, я же как раз там мимо проходил, мог все видеть. А что бы вы на моем месте сделали?

— Хорошо, — терпеливо сказала я, подперев рукой подбородок. — Вы знаете, зачем у вас смывы взяли с ладоней? И с запястий?

— Смывы? А что это?

— Это вам ладони обтерли и в конвертик положили марлечку.

— Буду знать. — Он с интересом смотрел на меня.

— На этой марлечке найдут крошечные частички пороховой копоти, а может, еще и микроскопическую стружку с гильзы, и это будет означать, что вы совсем недавно стреляли. На пистолете, который вы выбросили за ограду хлебозавода, есть ваши отпечатки (это я сказала без особых угрызений — если эксперты их не найдут, это еще не значит, что их там не было).

— Та-ак. — Он, сидя напротив меня, тоже положил подбородок на сложенные руки. — И что же?

— А то, что на фоне показаний тех, кто вас задерживал, ваши сказки про “шел мимо, упал, очнулся, гипс” никого не убедят.

— Как вы сказали? — Он на секунду посерьезнел, но тут же сразу заулыбался.

— Господин Петров, — его фамилию я произнесла с изрядной долей иронии, поскольку не была убеждена, что так его звали от рождения, — глупо отпираться от очевидного.

— Тут вы правы, — легко согласился он. — А можно мне в туалет?

“Началось”, — подумала я. Почему-то я все время ждала подвоха от своего подследственного.

Я встала и выглянула в коридор. Два опера, сидевшие на скамейке у двери, сразу поднялись и вытянулись в боевой готовности.

— Отведите подозреваемого в туалет, — сказала я и добавила, понизив голос: — Только смотрите в оба.

Оба сотрудника отдела по раскрытию умышленных убийств изобразили мимикой, что предупреждать их об этом излишне в связи с огромным опытом по конвоированию киллеров в нужник для отправления естественных надобностей, а также в связи с нечеловеческой бдительностью, в силу чего никаких непредвиденностей быть не может. Я посторонилась. Один из них зашел в кабинет и ловко нацепил на задержанного наручники, сковав ему руки за спиной, а я пока пошепталась со вторым, краем глаза отмечая, что в присутствии оперов клиент снова стал жестким и угрюмым. Оперативник вытащил его из-за стола к двери и, подталкивая в спину, повел в направлении туалета. В коридоре клубился народ — на скамейках у противоположной стены сидели какие-то гопники в густых бородах, возле открытого окна, как раз напротив туалета, курил молодой парень — наверное, свидетель, вызванный в отдел. Двери в кабинеты были открыты, туда-сюда сновали сотрудники с бумагами в руках, стоял неясный гул.

Мой клиент и конвоирующий его оперативник двигались по коридору, а второй опер поотстал от них и по моей команде тихо сказал в спину киллеру:

— Игорь!..

Как я и ожидала, задержанный никак не отреагировал на оклик. Еще выходя из кабинета, он цепким взглядом охватил коридорное многолюдье. Если бы народу вокруг не было, он бы обернулся, ища, кого это позвали, просто машинально, как и девяносто девять процентов всех нормальных людей. Но в его мозгу отложилось наблюдение, что в коридоре полно мужчин, звать могли кого угодно. Конечно, это к делу не подошьешь, но я лишний раз убедилась в том, что имя Игорь для него неродное, впрочем, как и фамилия Петров.

Перед самыми дверьми туалета задержанный остановился. Я слышала, как он лениво сказал сопровождающему:

— Штаны мне ты расстегнешь?

Конвоир непонимающе дернул плечами, а задержанный для наглядности, не оборачиваясь, пошевелил руками, закованными в наручники. Да, действительно, пописать с руками за спиной ему было бы проблематично. Конвоир обернулся и кивком позвал на помощь напарника. Все трое скрылись в туалете, а я напряженно ожидала их возвращения, стоя у дверей кабинета. Что-то у меня было неспокойно на душе.

Туалет в убойном отделе представлял собой каморку с расколотым унитазом. Как они все втроем туда утолкались — для меня было загадкой, но раз уж там оказалось двое охранников, значит, они решились снять с задержанного наручники. И значит, один каким-то непостижимым образом поместился рядом с задержанным, а второй должен перекрывать собой выход. Как раз в тот момент, когда я представила себе толкотню в отхожем месте, с грохотом распахнулась дверь этого самого отхожего места, и в коридор спиной вылетел один из оперов, а прямо через него пронесся, как ягуар в прыжке, наш задержанный. И несся он к окну. Упавший на спину опер барахтался на полу, как раздавленный жук, кверху лапами; из туалета с опозданием вывалился второй опер, держась за лицо и поэтому плохо ориентируясь в пространстве.

Всю эту картинку я соединила в голове уже потом, а пока мое внимание было приковано к “Петрову”, который в три прыжка преодолел длиннющий коридор и рвался к открытому окну. По коридору, словно прибрежный ветер, пронесся всеобщий “Ах!”, и все расступились, освободив дорогу ягуару. Сейчас мне уже трудно сказать, что мной двигало, когда я рванулась за ним. Но факт остается фактом — я за ним рванулась чисто машинально, не отдавая себе отчета в том, каким образом я смогу его остановить. И когда он, оттолкнувшись от скамейки, стоявшей поперек коридора, буквально взлетел перед прыжком в окно, я успела уцепиться за его куртку. Удержать я его не удержала, но равновесие он потерял, и, вместо того, чтобы точно вписаться в оконный проем и приземлиться на ноги, он слегка кувырнулся и полетел за окно боком. А я, не устояв на ногах, со всего размаху грохнулась головой о батарею под подоконником.

Поскольку все в коридоре замерли, в наступившей тишине сначала раздался звон от моего попадания головой в батарею, а потом глухой удар за окном. И тут все рванулись к окну, около которого началась давка. Я с трудом поднялась на ноги и уклонилась от напирающей толпы. Кто-то охнул, и несколько оперов рвануло к лестнице, послышался топот ног по ступенькам. Когда пространство перед окном слегка расчистилось, я, пошатываясь, подбрела поближе и выглянула во двор. Наш задержанный, рыча, пытался встать на ноги, но это ему не удавалось, он со стоном заваливался на бок. Но даже если бы он смог двигаться, вряд ли бы ему удалось убежать, поскольку окно выходило в закрытый двор. Я увидела, как к нему подбежала целая толпа оперативников, несколько сотрудников дежурной части, два милицейских следователя, и отошла от окна.